Наталия Антонова - Тень другой женщины [litres]

– Нонночка, я не разбудила тебя? – спросила женщина, когда абонент отозвался.

Что ответила Нонна, Мирослава не слышала. Ей хватало и реплик Софии. Задав девушке несколько вопросов относительно найма детектива и попросив Нонну описать внешность Мирославы, София Александровна пожелала Нонне хорошего дня и распрощалась с ней. К этому моменту вскипел чайник, и женщина заварила чай. После чего повернулась к Мирославе и внимательно на неё посмотрела.

– Ну что, проверили? – спросила детектив с добродушной улыбкой.

– Проверила, – кивнула Сафронкова.

– Ну вот и прекрасно. Теперь поговорим?

– Сначала выпьем чаю. – Хозяйка открыла холодильник, и вскоре на столе было всё, что требуется для нехитрого завтрака: бутерброды с сыром и ветчиной, мармелад, мёд, масло, галеты и ароматный чай, разлитый в тонкостенные чашки с розочками.

– Ах, кажется, забыла сахар. – Хозяйка быстро повернулась лицом к навесному шкафчику.

– Мне сахара не нужно, – поспешно проговорила Мирослава.

– Мне тоже. – София села за стол и принялась завтракать.

«Отличный аппетит хозяйки не отражается на её фигуре», – одобрительно подумала Волгина. Сама она тоже никогда не сидела на диете и сохраняла стабильный вес. То ли генетика помогала, то ли работа, которая не давала сидеть на месте. Не секрет, что детектива кормят ноги. Мирослава невольно вспомнила свою тётю, писательницу Викторию Волгину. Тётя говорила, что писателя кормят голова, руки и попа. Ага, голова думает, руки пишут, а попа терпеливо всё это сносит, не отрываясь от стула.

Муж тёти Игорь Коломейцев находил это высказывание забавным, но справедливым. А чтобы тётя не теряла форму от долгого сидения, тщательно следил за её питанием и, как он сам выражался, выгуливал.

Покончив с едой и составив грязную посуду в раковину, София Сафронкова посмотрела на Мирославу долгим взглядом и, вздохнув, проговорила:

– Теперь я вас слушаю.

– Это я вас слушаю, – улыбнулась Мирослава.

– Тогда спрашивайте.

– Расскажите мне о Нонне.

– То есть? – удивилась женщина.

– У полиции есть сомнения в чистоте помыслов вашего бывшего мужа.

– Вы шутите?! – сердито спросила Сафронкова.

– Нет.

– Тогда объясните, что вы имеете в виду!

– Я имею в виду его отеческую опеку над Нонной. Только одно уточнение – сомнения есть не у меня, а у полиции.

– Откуда вы знаете?

– У меня свои каналы.

– Со мной беседовал Наполеонов. – София подозрительно покосилась на детектива.

– Я знаю, – кивнула Мирослава.

– Господи, совсем, что ли, этот следователь рехнулся? – всплеснула руками София.

– Ни в коем разе, – улыбнулась Мирослава, – просто он тоже следует завету древних и всю информацию подвергает сомнению.

– Ха, – сказала София. Потом посмотрела на грязную посуду в мойке и предложила:

– Давайте перейдём в гостиную.

– Давайте, – не стала спорить Мирослава.

В гостиной София подошла к роялю и переложила лежащую на нём книгу на стол. Мирослава бросила взгляд на обложку. Это был сборник стихов многими ныне забытой поэтессы Марии Моравской.

Волгина подошла к столу и, открыв наугад книгу, прочитала вслух:

– Она мне нравится, – сказала София.

– Да, неплохая была поэтесса.

– Когда-то её ставили в один ряд с Ахматовой.

Мирослава ничего не ответила, она думала о том, что, вероятно, София чувствует себя одинокой. Хотя у неё есть дети. И на Золушку она совсем не похожа… Скорее всего, в её сердце всё ещё не утихла боль от разлуки с Данилой Сафронковым.

– Расскажите мне, пожалуйста, о взаимоотношениях вашего мужа и Нонны с самого начала, – тихо попросила она.

– С момента её рождения? – печально усмехнулась женщина.

– Лучше даже с более раннего периода.

– То есть о родителях Нонны?

– О них самых.

– Ну что же, садитесь тогда уже. – Хозяйка кивнула на удобное кресло, а сама с ногами забралась на диван и прижала к груди спокойно дремавшую до этого на подушках маленькую серебристо-дымчатую болонку.

Собачонка пискнула, но сразу же успокоилась на руках хозяйки и не стала вырваться из рук женщины, а просто сладко зевнула и задремала.

– Данила был знаком с родителями Нонны, Родионом и Катей, с детства. Они не просто учились в одном классе, но и дружили втроём, – начала свой рассказ София. – Шли годы, Катя и Родион полюбили друг друга и поженились сразу после окончания школы.

– Почему так рано? – тихо спросила Мирослава.

– Потому что Катя забеременела, – так же тихо ответила София.

– А ваш муж тоже был влюблён в Катю?

– Ну что вы, – рассмеялась Сафронкова, – Даниле всегда нравились блондинки. А Катя была шатенкой. У неё были густые волосы каштанового цвета, на солнце они отливали золотом. И карие глаза.

– Нонна похожа на свою мать?

– Да, очень.

– А когда вы познакомились с Катей и Родионом?

– Когда стала девушкой Данилы.

– Вам понравились его друзья?

– Они оба были настолько милыми людьми, что просто не могли мне не понравиться.

– Насколько я понимаю, когда вы с ними познакомились, Нонна уже родилась?

– Да, девочке едва исполнился год. Родион погиб, когда Нонне было два.

«Мне тоже было два года, – невольно подумала Мирослава, – когда погибли мои родители». Но вслух она ничего не сказала.

– Короче, Катя осталась одна, и мы, то есть в первую очередь Данила, но и я тоже, решили помогать осиротевшим девочкам.

– А родители Кати?

– Она воспитывалась тёткой. И к тому времени её тётя уже была больной и старой. Помогали ей родители Родиона. Потом не стало его отца. А мать жива до сих пор. С ней и живёт Нонна.

– А что случилось с Катей?

– Она тяжело заболела, промучилась полтора года и ушла. – София стряхнула слезинку, предательски скатившуюся из её правого глаза.

– Нонна, должно быть, считает вас родными людьми…

– Да, это так, – не стала отрицать София.

– И, скорее всего, она тяжело пережила ваш развод с мужем.

– Иногда мне кажется, что тяжелее, чем я сама, – грустно улыбнулась женщина.

– И в силу своего темперамента возненавидела вторую жену вашего мужа?

– О, я понимаю, куда вы клоните, – усмехнулась София, – но уверяю вас, Нонна такой славный человечек, что просто не способна кого-либо убить.

– Однако она собирается стать врачом…