Ирина Грин - Зыбучие пески судьбы [litres]

Гостиничный номер встретил Киру прохладой – уезжая к нотариусу, она забыла закрыть окно. Почему-то вдруг нахлынули воспоминания о квартире Глеба, о воробье под окном, об их последнем вечере… «Нельзя! Об этом сейчас думать нельзя», – изо всех сил старалась внушить себе Кира, но получалось плохо. В конце концов она сдалась. Упала на кровать не раздеваясь, натянула на себя одеяло и зарыдала в голос, отчаянно и безудержно.

Обессилев от слез, Кира провалилась в глубокий сон, а когда проснулась, за окном уже было совсем темно, и луна, все такая же полная, как вчера, словно подглядывала за ней сквозь незадернутые шторы. К тоскливому настроению прибавился голод – у Киры с утра маковой росинки во рту не было. Разумеется, следовать предложению Негоды заказать еду в номер Кира не собиралась – денег оставалось в обрез. Она открыла сумочку и вытащила кошелек. Немного налички и на карточке пара тысяч… Нормально, можно купить булочек, несколько пакетиков чая и устроить чаепитие. Взгляд упал на телефон. Кира отключила его сразу по прибытии в Славнинск, лишь доложившись Глебу, что она на месте. Вот бы сейчас включить его… Хотя бы фотографии полистать…

Кира решительно встала и захлопнула сумку, пытаясь избавиться таким образом от соблазна. Потом снова открыла – проверить, не забыла ли она у нотариуса паспорт. Нет, не забыла, все в порядке. Спустившись по лестнице, Кира вышла из гостиницы и задрала голову, любуясь полной луной. Было что-то мистическое, затягивающее в ее великолепии.

– Вы бы лучше под ноги смотрели, сударыня, – пробасил за ее спиной швейцар. – Ступеньки все-таки.

– Спасибо, – проговорила Кира, перевела взгляд вниз, потом вперед и замерла: наискосок от входа на скамейке сидела она сама с распущенными волосами и улыбалась. В лунном свете волосы казались призрачным шлемом, лицо девушки излучало мягкое сияние. Копия Киры не казалась живым человеком – скорее видением, призраком, доппельгангером.

– Не надо, только не сейчас, – простонала Кира. – я не сумасшедшая! Не сумасшедшая!

Она замерла на мгновение, а потом, решительно мотнув головой, шагнула навстречу своему безумию.

Кристину разбудил звонок. С трудом нащупав кнопку на телефоне, она проговорила:

– Да, я слушаю.

В ответ трубка разразилась стонами и всхлипываниями, среди которых она уловила свое имя.

– Алло, вы не могли бы говорить повнятнее, я ничего не понимаю!

– Кристина, это Виктория! – Далее снова пошел поток рыданий.

Силясь понять, что за Виктория такая и почему она звонит среди ночи, Кристина окончательно проснулась.

– Здравствуйте, Виктория. Я не понимаю, о чем речь. Не могли бы вы успокоиться?

– Нет, не могу. – Вопреки словам, голос зазвучал более разборчиво. – Я страшно переживаю за сына. Помогите, пожалуйста!

– А что с вашим сыном?

– Как что? Ему же сегодня делали операцию!

Тут до Кристины наконец дошло, что ее ночная собеседница – Виктория Александровна, мать Глеба Ермолаева.

– Про операцию я помню. Врач ведь сказал, что все в порядке?

– Сказать-то он сказал, но Глеб до сих пор не приходит в себя.

– А что доктор говорит?

– А что он скажет – зарядил: надо подождать да надо подождать. А я не могу ждать! Он обещал, что вечером к Глебу можно будет зайти. Уже ночь, а меня все не пускают да не пускают. Кристиночка, будьте добренькой, вы же говорили, что у вас братик нейрохирург. Не могли бы вы ему позвонить? Я ведь знаю, Глебушек мой вам небезразличен. Правда ведь?

Легко сказать – позвонить братику. Нет, конечно же, они общались. Будучи женатым на русской девушке, Оливер даже немного говорил по-русски, что намного облегчало общение, так как его язык и английский Кристины были двумя разными языками. Обычно Кристина звонила маме, и Оливер, если был дома, присоединялся к разговору. Но вот так просто – набрать номер брата и обрушить на его голову весь этот словесный поток про Глебушку и его не желающую ждать мамашу… А вдруг он сейчас на операции?

– Кристиночка! – простонала Виктория Александровна. – Прошу тебя! Пожалуйста!

– Еду! – отрезала Кристина, наскоро оделась, сунула в сумку ноутбук и выскочила в ночную прохладу.

Соскучившийся по хозяйке, «Киа» фыркнул и радостно заурчал в предвкушении быстрой езды, и Кристина не обманула его надежд. До больницы, где томилась в ожидании мать Глеба, Кристина долетела меньше чем за пятнадцать минут. Охранник на входе отказывался ее пускать, пришлось звонить Виктории Александровне.

Мать Глеба она нашла сидящей на дерматиновом диванчике в том же предбаннике возле нейрохирургического отделения. Рядом с ней сидел мужчина в синем медицинском костюме.

– Вот, доктор, – заявила Виктория Александровна, когда Кристина, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы, поднялась на нужный этаж. – У Кристиночки брат – известный австралийский нейрохирург. Мне бы очень хотелось, чтобы вы с ним поговорили о моем сыне.

– Вы извините, пожалуйста. – Кристине было стыдно смотреть в покрасневшие от усталости глаза врача.

– Ничего, ничего, – проговорил тот сквозь зубовный скрежет и встал с диванчика, уступая Кристине место.

На лице врача было написано горячее желание послать подальше родственницу пациента и примкнувшую к ней сестру австралийского светила, но что-то сдерживало его. Очевидно, Виктория Александровна неплохо спонсировала нейрохирургическое отделение.

– Я даже не знаю, ответит он или нет. Он может быть на операции, – сказала Кристина, вытаскивая из сумки ноутбук.

Оливер ответил.

– Кристина, что-то стряслось? – спросил он настороженно.

Она, как могла, объяснила ситуацию.

– Я ничего не понял, – заявил Оливер, – дай врача.

Кристина передала ноутбук доктору. Английским тот владел на уровне продвинутого школьника. Пару минут оба пытались понять друг друга, затем врач пробормотал что-то типа «мне надо показать снимки» и скрылся с ноутбуком за дверью ординаторской. Вернулся он минут через десять невероятно довольный.

– Пообщался с коллегой, очень приятно, – сказал он, возвращая Кристине ноутбук.

На экране Оливер улыбался во всю ширь своего некрасивого лица.

– Ну что, Олли? – спросила Кристина.

– Все отлично, сестричка. У твоего друга гениальный доктор. Операцию провел блестяще.

– Повтори это, пожалуйста, его маме, – попросила Кристина и развернула ноутбук так, чтобы несчастное лицо Виктории Александровны попало в камеру.

– Здравствуйте, мадам, – церемонно поздоровался Оливер. – С вашим сыном все будет хорошо. Чем дольше он сейчас поспит, тем лучше будет себя чувствовать при пробуждении. А поэтому не шумите и идите спокойно спать. Я же знаю – у вас сейчас ночь. Бай-бай, мадам.