Арина Тарелкина - Убийство несолоно хлебавши

– Может, поссорились? – пожал плечами Ганин. – Вдруг она узнала про Ольшанскую.

– Не знаю, – задумчиво протянула я. – Вернее, сильно сомневаюсь. Видел бы ты, как наш депутат нервничал, встречая меня на пороге дома. Да и потом постоянно дергался, то и дело поглядывая на часы. Будь жена в курсе, чего бы ему бояться?

– Да мало ли. Представь, если они из-за Ольги и так в контрах, а тут еще ты со своим шантажом. Как лишнее напоминание о прегрешениях. Мало того, что любовницу завел, так еще и втравил семью в неприятности.

– Может, ты и прав, – задумчиво проговорила я, сдувая со лба прилипшую прядь. – Господи, ну и жара! Тут в тонковке мокнешь, а она в меха кутается.

– Красота и не таких жертв требует, – рассмеялся Ганин и потянулся ко мне с очевидным намерением.

– Подожди-подожди! – Я уставилась на экран. – Ну-ка, отмотай назад. Так… Сюда… Да… Вот… Стоп! Еще раз. Еще чуть назад и еще раз! Ты это видел? Заметил?!

– Нет, – в его голосе читалось недоумение.

– Ну как же нет! Посмотри! – Я снова ткнула наманикюренным пальцем в экран. – Видишь?

– Ну кивнула она этому мужику, и что?

– Может, и ничего, а может, и чего… Пока сама не знаю. А это вообще кто? Ты его знаешь?

– Помощник, судя по всему.

– Это мне и самой ясно. Я его еще на первой встрече с депутатом приметила – видный мужчина. Я про то, что нам о нем известно, если вообще, конечно, известно. Чем живет, чем дышит?

Илья отрицательно покачал головой:

– Понятия не имею. Думаешь, стоит навести справки?

– Может, да, может, нет. Но между этими двумя явно что-то происходит. Врубай дальше.

Еще десять минут на экране не происходило ничего интересного. Ужин в гробовой тишине – на поминках и то веселее, раздача указаний прислуге на следующий день, ночная тишина опустевшей гостиной. Включив быструю перемотку, мы было расслабились и чуть не пропустили самое интересное.

– Останови! – завопила я, первой заметив странную движуху, происходящую на экране. – Перемотай назад!

Илья послушно выполнил приказание.

На экране тем временем происходило непонятное. День сменился ночью, а та рассветом, и вот на заре новых суток в гостиной состоялся весьма интересный диалог Котовой и помощника ее мужа.

– Ты что же думаешь, что со мной так можно поступать? Ты что о себе вообще возомнил, а? Я ведь тебе велела все докладывать! Все! А ты убийство утаил… – Женщина стояла спиной к камере, так что мы не могли видеть выражения ее лица, но по голосу, а также по тому, как скукожился отчитываемый ею мужик, хорошо могли себе его представить.

– Светлана Андреевна. Но ведь… Я посчитал… Зачем вам об этом знать?

– Короче, так, слушай сюда, – Котова понизила голос.

– Звук прибавь, – шикнула я Ганину.

– И так на максимуме, – отозвался тот.

Я напрягла слух, боясь пропустить что-то важное. Не скрою, воображение уже нарисовало признание в убийстве Ольшанской или на худой конец Джона Кеннеди. Совсем в крайнем случае могла бы и выигрышную лотерейную комбинацию назвать или рассказать, где спрятано золото партии. Но… чуда не произошло.

– Мне нужно знать все, что угрожает моему мужу уголовкой. Поэтому ты все расскажешь. Только… – Женщина прислушалась. – Кажется, он идет. Короче, не здесь! На нашем месте после обеда. И не опаздывать!

– Так! Это все когда было? – Вскочив на ноги, я задела бедром стол. Тихонько скрипнув, тот ощутимо качнулся. Белоснежная, тончайшего фарфора чашка, обиженно звякнув, упала на бок, выплеснув содержимое на скатерть. На нежно-голубом полотне в опасной близости к ноутбуку образовалось кофейное озеро. В другое время я бы, скорее всего, даже залюбовалась натюрмортом, но не сейчас. Спасая дорогую технику, я захлопнула крышку и схватила ноут в руки.

– Караул! Все пропало! – рассмеялся Илья, наблюдая мои метания.

– Не понимаю, почему тебе весело? – Я даже не пыталась замаскировать неудовольствие – щадить чувства Ганина совсем не хотелось. Зато очень хотелось устроить ему разнос. В былые времена так бы и поступила, но теперь… Все же не зря говорят, что нельзя мешать работу с личными отношениями.

Илья знал меня достаточно хорошо, чтобы догадаться о бушующих в душе страстях. Но этот парень умел укрощать не только взбесившиеся автомобили.

– Тиши-тише, – проговорил он, поднимая вверх руки. – Ничего, ровным счетом ничего не произошло. Ну сама посуди, не могли же мы сутки не спать и только в экран пялиться.

– Могли, – упрямо топнула я ногой, отчего серебряные шармы на обхватившем лодыжку браслете тихонько звякнули. – Нужно было по очереди следить, тогда бы…

– Да брось, – на лице Ганина заиграла довольная улыбка, – согласись, наше с тобой занятие куда приятнее и интереснее.

При воспоминании о минувшей ночи мои щеки залились густым румянцем. Этого еще не хватало, Тарелкина, краснеешь, как школьница на первом свидании. Сделав глубокий вдох и выдох, а потом еще один, и еще, и еще, я наконец вернула себе способность мыслить трезво.

– Ты прав. В конце концов, таинственный мужик и Котова договорились встретиться после обеда. Так что время у нас в запасе имеется. Если только…

– Если только что?

– Если только они уже не покинули дом, умчавшись каждый по своим делам, тогда нам их в жизни не найти.

– Ой, не нравится мне, к чему ты клонишь, – скривился Илья.

– Да брось. А зачем тогда вообще было затевать эту слежку?

– Не поверишь, этот вопрос я задаю себе ежечасно.

– Ты опять?

– Все-все, шеф, – Илья поднял руки в знак капитуляции. – Но я бы на твоем месте не сильно надеялся. Муж и жена – одна сатана. Возможно, Котова тоже не отказывает себе в маленьких земных радостях. Может, они просто о любовном свидании договорились.

– Что-то не очень похоже.

– Ой, я тебя умоляю. Мало ли кто как развлекается? Чисто секс, и ничего больше. В конце концов, это очень удобно – мужик всегда под боком, опять же жалованье получает, зависит от нее. Классическая история.

– Типа как у нас, да? – это вырвалось само собой. До того даже, как я успела подумать. Илья, кажется, обиделся.

– У нас другое, – тихо произнес он и пристально посмотрел мне в глаза.

Смутившись, я отвернулась и произнесла делано небрежным тоном:

– В любом случае за неимением иных вариантов предлагаю присмотреться к этому парню.

– Чем бы дитя ни тешилось, – пожал плечами Ганин.

– И все-таки ты сумасшедшая, – в который раз произнес помощник.

Слова – ничто, все решает контекст. Одна и та же фраза, произнесенная с разной интонацией, и смысл имеет разный. Сказанная с восхищением, она наделяет адресата особыми качествами, намекает на его оригинальность, необычность, непохожесть на других. Произнесенная со злостью, с презрительным прищуром глаз, превращается в намеренное оскорбление. Что до Ильи, то он произнес эту фразу спокойно, без эмоций, просто констатировав очевидный факт. В конце концов, у каждого свои недостатки. Как говорится, в день психического здоровья на Земле поздравлять некого.