Павел Орлов - Оперативный гамбит

Как я уже сказал, встреча Разумовской с Геной состоялась в тот же день, когда она побывала у меня первый раз. И вновь хочу отдать должное моей подопечной. В отличие от подавляющего большинства женщин, из технических средств могущих обращаться только со стиральной машиной и феном, она умудрилась не перепутать клавиши диктофона, в результате чего запись получилась уж если не отменного, то вполне сносного качества.

«СТЕНОГРАММА

магнитофонной записи беседы Разумовской Веры Юрьевны (далее «Р») с мужчиной по имени Гена (далее «Г» [10] В том, что этот Гена — порядочное «Г», Леночка Огурцова, делавшая стенограмму, не ошиблась… Позже вы и сами в этом убедитесь! ).

Микрокассета МК-60, без номера, запись на стороне А, продолжительность записи — 06 минут 48 секунд.

Посторонние шумы, стук в дверь.

Р: Можно?

Г: Пожалуйста!

Р: Я — дочь Зинаиды Васильевны.

Г: Я уже знаю. Вы очень похожи!

Р: Я вот приехала…

Г (после некоторой паузы): Ну, я вижу, что приехала… И что?

Р: Мне надо где-то жить.

Г: А я тут при чем?

Р: Как при чем? Это моя комната!

Г: Это?.. Кто тебе сказал, что это твоя комната?

Р: Как это?

Р: Это моя комната!

Г: А я тебе говорю — кто тебе сказал, что она твоя?

Р: Моя и мамы.

Г: А ты что — тут прописана? Или ты ее купила?

Р: А вы что — прописаны?

Г: Я?

Р: Да, вы!

Г: Тебе паспорт показать?

Р: Зачем мне паспорт? Вы только скажите — прописаны или нет.

Г: Зачем говорить…

На, смотри… (Шелест бумаг.)

Ну что?!

Р: Как вы могли здесь прописаться без моего согласия?

Г: Слушай, милая, а кто ты такая, что твое согласие нужно получать?

Р: Это моя комната.

Г: Это я уже слышал. А чем ты можешь доказать, что это твоя комната?

Р: Я здесь родилась и жила больше двадцати лет.

Г: Ну и что? Я, милая, в Баку родился — давно. Только в той квартире теперь неизвестно кто живет — я давно уехал и там уже десять лет не был. И что — я сейчас приеду, скажу людям: «Слушайте, это моя квартира, потому что я тут родился!»… Так?

Г: Ну, что ты на меня смотришь? Ты уехала отсюда? Уехала… Прописку потеряла? Потеряла… Ты что — на улице живешь, да?

Р: Почему на улице?

Г: Я не знаю, почему… Это ты говоришь, что тебе жить негде. Тебя что — муж выгнал?

Р: Никто меня не выгонял.

Г: Вот и живи тогда себе с мужем!

Р: Послушайте, но так же нельзя…

Г: Чего нельзя?

Р: Ну, вы же понимаете, что я в этой комнате выросла, и я приехала к матери, а тут вы…

Г: Тебе что — еще раз паспорт показать? На, смотри — мне не жалко… (Посторонние шумы.)

Р: Не надо мне вашего паспорта! Я хочу знать, как это вы прописку получили в нашей комнате.

Г: Как прописку получил? А как ее получают, знаешь?

Р: Нет.

Г: Не знаешь?

Р: Не знаю.

Г: Тебе рассказать?

Р: Расскажите.

Г: Пожалуйста! Идешь в милицию, в паспортный стол, пишешь заявление, подождешь немного — и тебя прописывают.

Р: Надо же, как просто…

Р: Так что: я сейчас могу пойти в милицию, и там меня сразу пропишут?

Г: А почему нет?

Р: Тогда я завтра пойду и пропишусь в эту комнату.

Г: Попробуй.

Р: В каком смысле «попробуй»?

Г: Ты что, русского языка не знаешь? Попробуй — попытайся, значит.

Р: Послушайте, вы меня зря за дурочку держите!

Г: Почему за дурочку?

Р: Потому что! Я прекрасно знаю, что для того, чтобы прописаться в какую-то комнату, надо иметь согласие тех, кто в ней живет.

Г: Правильно. И что?

Р: Как вы могли прописаться здесь без маминого согласия?

Г: Слушай, милая, почему ты решила, что я тут без маминого согласия прописался?

Р: А с какой стати она тут будет прописывать постороннего человека?

Г: Какого постороннего?

Р: Вас — кого же еще!

Г: Слушай, ты совсем ничего не знаешь, да? Тебе мать ничего не говорила?

Р: Ничего.

Г: Ну — тогда извини!

Р: Так а что мне мама должна была сказать?

Г: Что она замуж вышла.

Р: За вас?

Г: А что — я плохой жених?

Р: Не знаю.

Г: Можешь узнать! Я теперь опять свободен. Кстати, и в комнате тогда можешь жить, если хочешь.

Р: Спасибо, я уж так как-нибудь…

Г: Как хочешь.

Г: Только смотри — не опоздай, если вдруг надумаешь.

Р: Что значит «не опоздай»?

Г: Я, наверное, комнату эту продавать буду.

Р: Продавать?!..

Г: Наверное, говорю. Я еще пока точно не решил. Но покупатель у меня уже имеется на всякий случай. Так что смотри — если передумаешь, звони. А может, ты ее сама купить хочешь?

Р: Почему это я свою же комнату буду покупать?

Г: Потому что она твоя раньше была, а теперь — моя. Твоя мама ее приватизировала и завещание на меня сделала. Так что — моя.

Р: Это мы еще посмотрим!

Г: Давай, смотри…

Г: Ты что думаешь, что я какой-нибудь бандит, да? У меня тут все законно, можешь хоть всю милицию сюда пригласить. Хочешь — зови прямо сейчас, мне бояться нечего. Прописан я здесь, твоя мать согласие дала, сама в паспортном столе была. Прописан на основании свидетельства о браке — могу его показать, если надо. Завещание есть — тоже показать могу. Что еще смотреть хочешь?

Р: Ничего…

Г: Ну а ничего — так и разговаривать нечего. Я тебе сказал — хочешь, давай тут со мной жить, места хватит. Но если я комнату продавать буду, то тебя спрашивать никто не станет. Если надумаешь покупать — пожалуйста, тебе продам — другим откажу… Только быстрее думай!

Г: Вот человек — он со мной давно уже работает и этим делом заниматься будет, когда я скажу. Я хочу свою квартиру покупать, поэтому продавать эту комнату буду. Все!

Р: До свидания!

Посторонние шумы, запись выключена.

Я, в отличие от вас, эту запись слушал на кассете, поэтому мне было полегче. Я могу всю картину представить себе… более рельефно, что ли…. Так вот: Гена этот, повторяю, был абсолютно спокоен. А в данной ситуации это означает, что либо его позиция стопроцентно надежна, либо он — стопроцентный наглец. Впрочем, скорее первое, поскольку, каким бы наглецом ты ни был, но подделывать штамп о прописке, а потом еще и светить паспорт в ситуации, того, в общем-то, ни требующей — это уже не наглость, а откровенная глупость. То есть резонно будет полагать, что Гена действительно прописан в этой квартире на Пушкинской, и прописан на законном основании. А законные основания, насколько я помню лекции по гражданскому праву, в данном случае означают, что и брак его с Вериной матерью тоже был законный. И тогда последние слова Гены — это тоже не блеф и не пустая бравада. Если комната была Роговой приватизирована, то теперь все определяет наличие завещания. При отсутствии такового Вера и этот Гена имеют равные права, как наследники первой руки, и в суде можно будет за комнату «пободаться». Но ведь он сказал еще, что завещание есть… Причем, судя по тону, каким это было произнесено, оформлено оно именно на него. Если так — то мы напрасно тратим время. Зря Вера еще раз паспорт кавказца не посмотрела — надо было и штамп о регистрации брака проверить. И уж совсем зря не стала смотреть завещание. Немного странно, правда, что мать при решении этого деликатного вопроса забыла про собственную дочь, но кто его знает, соображала ли она вообще что-либо в этот момент… Впрочем, документа этого никто из нас в глаза не видел, а посему нечего о нем и рассуждать. Это — если дело до того дойдет — уже забота адвокатов.