Елена Гордина - Святая инквизиция [litres]

Разъяренный Николай убежал в квартиру, видимо, успокаивать рыдающую хозяйку и договариваться с оператором о пересъемке.

Ольга же на его крики вообще не обращала внимания, она точно знала, что женщина сама заказала своего мужа, что она точно знает, где его тело, и вся эта бутафория была только с одной целью – показать всему миру, как она ищет любимого супруга и не может смириться с его потерей. Еще Воротынцева поняла, что дамочка тоже не верила в провидцев, именно поэтому и позвонила или написала в передачу, но то, что ей сейчас сказала Ольга прямо в глаза, разрушило все ее устои мировоззрения, дамочка просто испугалась. Перепугалась до смерти, поэтому ее истерика была самая настоящая, только не от того, что ее обвинили в смерти любимого мужа, а потому что Ольга точно сказала, что виновата сама дама.

Воротынцева стояла и думала, откуда она это знает. Как информация пришла к ней в голову? Но ничего не могла вспомнить, она словно знала, и все. Точка.

– Твой эпизод переснимать не будем, – к Ольге в подъезд вышел Коля, – я позвонил, и мы решили, что тебя пора исключать из шоу. Поэтому в этом выпуске покажем только, как ты села за стол, а потом выбежала, ну, не смогла справиться с заданием. Ты же знаешь, что ты ненастоящий провидец, надеюсь, у тебя к нам претензий нет?

– Что? – Ольга слушала его краем уха, что-то не давало ей покоя.

Она повернулась назад: одна из квартир, выходящих на площадку, открылась, и ей навстречу вышла старуха. Они пересеклись взглядом, и Ольга вздрогнула, она помнила эти глаза. Но откуда?

– Проходите, бабушка, проходите мимо, – поторопил старуху Николай, – нечего здесь стоять! – и снова обратился к Ольге: – Так, надеюсь, у тебя претензий к программе нет? Или ко мне лично?

– Нет-нет-нет, – Ольга посмотрела на Колю, – ты же знаешь, что я сказала правду, и тетка эта, страдалица, знает, поэтому так и перепугалась. А уйти из шоу я сама давно хотела, потому что действительно был договор на пару эпизодов, а я уже здесь слишком долго.

Пока Воротынцева разбиралась с Николаем, старуха-соседка куда-то исчезла.

Ольга не прощаясь зашла в лифт и нажала на первый этаж, лифт дернулся и остановился. Воротынцева вздрогнула, затем погас свет, и она осталась стоять в кромешной темноте.

– Эй! – крикнула Ольга дрожащим голосом в темноту. – Эй! Здесь лифт застрял! Меня кто-нибудь слышит или нет?!

Воротынцева осторожно на ощупь стала нажимать на все кнопки, надеясь, что найдет копку вызова лифтера. Она была настолько взвинчена и напугана, что не догадалась посветить на панель сотовым телефоном.

Неожиданно Ольга услышала у себя за спиной слабое шипение, она резко повернулась и увидела святящиеся в темноте глаза. Воротынцева дико заорала и начала колотить по дверце лифта изо всех сил:

– Выпустите меня отсюда! Выпустите! На помощь! – Ольга вопила так, что сорвала голос.

Она чувствовала, как этот кто-то стоит у нее за спиной и тихо дышит, но повернуться еще раз и наткнуться на холодные, белые, святящиеся во тьме глаза она не могла.

Неожиданно в лифте зажегся свет, кабинка вздрогнула и пошла вниз. Ольга, захлебываясь слезами, продолжала кричать и никак не могла успокоиться.

На первом этаже ее никто, естественно, не ждал, она вылетела из лифта и помчалась на улицу, где сразу и закурила дрожащими руками.

Ольга села на скамейку и под неодобрительные взгляды пенсионерок, прогуливающихся неподалеку, продолжила курить.

«Что со мной было?» – размышляла Воротынцева, стараясь унять панику.

Она точно видела в темноте лифта чьи-то глаза, возможно, звериные, но на уровне ее лица. Однако сейчас во дворе и при ярком солнечном свете начала в этом сомневаться.

«Мне надо к врачу! – Ольга докурила и бросила окурок на асфальт. – Наверное, после того, как я едва не утонула, а затем еще и попала в аварию и ударилась головой, у меня какие-то проблемы с психикой. И мне надо попить таблеточки и успокоиться».

Воротынцева решительно встала со скамейки и уже хотела пойти прочь, как дорогу ей преградила одна из пенсионерок, бродивших поблизости.

– Как не стыдно курить, да еще и при пожилых людях! – Ее огромная грудь колыхалась в такт толстому животу. – Вот ничему вас, молодежь, научить не могут!

Пенсионерка еще что-то долго и громко говорила Ольге, а Воротынцева только видела, как эта женщина склоняется над чьим-то гробом и безутешно рыдает.

– У вас внук наркоман, – Ольга сначала сказала это вслух, а потом уже поняла, что говорит, – вы его похороните скоро, – и пошла прочь.

Пенсионерка замолчала на половине слова, кровь отлила от ее лица. Она шатнулась и схватилась за сердце.

Что было дальше, Ольга не знала и знать не хотела, она бросилась бежать из двора со всех ног.

Айрин вытащили из воды и, не снимая веревок, поволокли во двор харчевни Майрона.

Толпа ликовала, мужчины орали «Повесить ведьму!», бабы визжали, дети плакали.

Во всем этом гвалте и гаме Айрин никак не могла понять, что с ней произошло и почему она не утонула.

Ее приволокли и бросили у подножия виселицы.

– Сейчас мы вздернем эту ведьму! – заорал Мэтью Хопкинс, и толпа радостно закричала:

– Да! Да! На виселицу ее!

– Но это не все! – Отец Айрин поднял святое распятие над своей головой, как знамя. – Я должен найти еще ведьм в этом поместье! И тогда мы казним их всех и сразу!

Толпа снова восторженно закричала:

– Да!

А Вильям подошел к кучке женщин, которые вышли из подвала и теперь дожидались своей участи, и схватил за руку первую попавшуюся:

– Пошли! – Он потянул ее к пруду.

Несчастная зарыдала и попыталась отстраниться, но у нее ничего не получилось, Вильям держал ее мертвой хваткой:

– Пошли, несчастная, узнаем, ведьма ты или нет.

Когда все ушли к пруду, чтобы вдоволь насладиться пытками новой жертвы Мэтью Хопкинса, Айрин осталась лежать на земле, связанная по рукам и ногам. Рядом с ней жалась к харчевне стайка насмерть перепуганных женщин, они от ужаса не могли пошевелиться.

Айрин осторожно повернула голову вправо и одним уцелевшим глазом огляделась вокруг: их охранял всего лишь один стрелок, который слез с лошади и сейчас стоял, повернувшись к ним спиной, издалека наблюдая за происходящим на пруду.

– Эй, – прошептала Айрин, обращаясь к женщинам. – Развяжите меня, пожалуйста, пока охранник не видит.

Девушка, работающая на ферме у мужа Милы, в ужасе покачала головой:

– Я не могу, я боюсь!

– Да просто развяжи мне руки, пока не видит охранник, – попросила Айрин.

Но никто не захотел рисковать собой и помогать «ведьме» сбежать.