Кэйго Хигасино - Жертва подозреваемого X

Вернувшись в квартиру, она начала готовить ужин. По сути, всего лишь разогрела остатки овощей, принесённых с работы. Несмотря на это, её руки то и дело замирали. В груди теснились неприятные предчувствия, мешая сосредоточиться.

Между тем Мисато пора уже было вернуться. Она посещала секцию бадминтона и после тренировки, немного поболтав с подругами, шла домой. Поэтому возвращалась обычно около семи.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Ясуко, заподозрив недоброе, вышла в прихожую. У Мисато был свой ключ.

— Кто? — спросила она, не открывая двери. — Кто вам нужен?

После продолжительной паузы послышался голос:

— Это я.

Ясуко почувствовала, как темнеет в глазах. Дурные предчувствия не обманули: Тогаси уже успел пронюхать, где она живёт. Наверное, на днях проследил, как она возвращалась с работы.

Не дождавшись ответа, Тогаси стал бить кулаком в дверь:

— Эй!

Она заставила себя отпереть дверь. Но не сняла дверной цепочки.

Едва дверь приоткрылась, в образовавшейся щели показалось лицо Тогаси. Он ухмылялся, скаля жёлтые зубы.

— Уходи! Что ты здесь делаешь?

— Наш разговор ещё не окончен. Уж больно ты вспыльчивая!

— Я же сказала: прекрати меня преследовать!

— Я всего лишь хочу с тобой поговорить. Может, всё-таки впустишь?

— Нет, уходи.

— Если не впустишь, придётся ждать здесь. Вот-вот подойдёт Мисато. Раз не получилось с тобой, поговорю с ней.

— Оставь ребёнка в покое!

— Тогда впусти.

— Я вызову полицию.

— Валяй! Сколько угодно. Разве плохо, что человек пришёл навестить свою бывшую жену? Уверен, полицейские меня поймут. «Что же это вы, дамочка, своего бывшего мужа даже на порог не пускаете?»

Ясуко закусила губу. Как ни странно, но Тогаси был прав. У неё уже был опыт общения с полицейскими. И никто пальцем о палец не ударил, чтобы ей помочь.

Кроме того, она боялась поднимать шум на лестнице. Она вселилась в этот дом, не имея на руках поручительства, и стоит поползти слухам о скандале, как её в два счёта выставят на улицу.

— Но только чтобы сразу ушёл!

— Ладно! — сказал Тогаси с торжествующим видом.

Сняв цепочку, она вновь открыла дверь. Тогаси, внимательно осматриваясь, снял ботинки. Квартира двухкомнатная. Сразу за прихожей — комната в традиционном стиле, крытая циновками, к ней справа примыкает маленькая кухонька. В глубине ещё одна комната, также крытая циновками. За ней — балкон.

— Квартирка маловата и обшарпана, но в общем ничего, — сказал Тогаси, бесцеремонно засовывая ноги под котацу [2] Котацу — традиционный японский обогреватель. В современном варианте представляет собой низкий столик с вделанным в столешницу электронагревателем и прикреплённым по краям одеялом, под которое сидящие помещают ноги. — обогреватель, установленный посреди комнаты. — А что это тепла нет?

Не спросив разрешения, вставил штепсель в розетку.

— Можешь трепать что угодно, я тебя насквозь вижу, — сказала Ясуко, продолжая стоять, — ты пришёл за деньгами.

— Ну вот ещё! Что это ты вздумала!

Тогаси достал из кармана кардигана пачку сигарет. Щёлкнул дешёвой зажигалкой и, затянувшись, огляделся по сторонам. Должно быть, заметил отсутствие пепельницы. Перегнувшись, вынул из мусорного мешка пустую банку и стряхнул в неё пепел.

— Деньги — это единственное, что тебе от меня нужно. Разве не так?

— Ну что ж, если ты так уверена, пусть будет по-твоему.

— Денег ты от меня всё равно не дождёшься. Поэтому уходи, и чтоб я тебя больше не видела!

Ясуко ещё продолжала говорить, когда дверь распахнулась и вошла Мисато. Она была в школьной форме. Заметив, что в квартире кто-то посторонний, она замерла. Лицо исказилось страхом и отчаянием: она поняла, кто это. Из руки выпала ракетка для бадминтона.

— А, Мисато, привет! Давненько! Как ты вытянулась! — развязно заговорил Тогаси.

Мисато, бросив вопросительный взгляд на мать, сняла спортивные тапочки, молча прошла в дальнюю комнату и плотно задвинула за собой перегородку.

— Можешь думать что угодно, — медленно заговорил Тогаси, — но всё, чего я хочу, — это восстановить наши прежние отношения. Что тут плохого?

— Сколько раз повторять, у меня нет ни малейшего желания. Ты и сам не рассчитываешь на моё согласие. Тебе это нужно как предлог, чтобы меня преследовать.

Должно быть, она попала в точку. Но Тогаси ничего не ответил, взял пульт и включил телевизор. Показывали мультики.

Ясуко, тяжело вздохнув, пошла в кухню. Достала бумажник из ящика возле мойки. Вынула две купюры по десять тысяч иен.

— Вот, и больше не проси! — она бросила деньги на обогреватель.

— Это ещё что такое? Сама говорила, что денег не дашь.

— В последний раз.

— Забери своё бабло обратно!

— Я знаю, что без денег ты не уйдёшь. Тебе мало? Извини. Больше не могу, сами с трудом перебиваемся.

Тогаси посмотрел на деньги, затем перевёл взгляд на Ясуко.

— Раз так, делать нечего. Что ж, ухожу. Но повторяю: я пришёл не за деньгами. Беру, только чтоб тебя не обидеть.

Тогаси сунул купюры в карман кардигана. Стряхнув пепел в пустую банку, вылез из-под одеяла обогревателя. Но направился не к выходу, а в сторону второй комнаты. Резко отодвинул перегородку. Было слышно, как воскликнула Мисато.

— Эй, что ты задумал! — крикнула, срываясь, Ясуко.

— Нельзя поздороваться со своей дочерью?

— Она уже тебе не дочь!

— Можно к тебе, Мисато? Как поживаешь?

Тогаси вошёл в комнату. С того места, где стояла Ясуко, не было видно реакции Мисато.

Наконец Тогаси направился к прихожей:

— Подрастёт, станет отличной бабёнкой. Я уже предвкушаю.

— Что ты несёшь!

— Помяни моё слово, года через три пойдёт работать, такую красотку везде с руками оторвут.

— Хватит молоть ерунду, уходи!

— Ухожу, ухожу. На сегодня хватит.

— И больше не приходи!

— Ну это ещё посмотрим.

— Что?!

— Предупреждаю, ты от меня никуда не убежишь. Решать буду я.

Тогаси захихикал и нагнулся, чтобы надеть ботинки.

Тут-то всё и произошло. Ясуко услышала за спиной шум. Обернувшись, увидела, что Мисато, всё ещё в своей школьной форме, стоит возле неё. И чем-то замахивается.

Ясуко оцепенела, не в силах ни остановить её, ни крикнуть. Мисато ударила Тогаси по голове. Раздался тупой звук, и Тогаси рухнул на пол.

Что-то выпало из рук Мисато. Это была медная ваза. Подарок по случаю открытия «Бэнтэна».

— Мисато, что ты наделала! — Ясуко удивлённо смотрела на дочь.

Лицо Мисато ничего не выражало. Она застыла, точно из неё вынули душу.

Но в следующий миг её глаза широко раскрылись. Взгляд был устремлён за спину Ясуко.

Обернувшись, Ясуко увидела, что Тогаси, пошатываясь, встаёт на ноги, морщится от боли и держится рукой за затылок.