Григорий Кошечкин - Библиотечка журнала «Советская милиция» 6(24), 1983

Однажды в Верх-Исетский ОВД обратился мужчина, занимавший, как я узнал несколько позднее, довольно высокий пост в одном из свердловских трестов. Он сообщил, что его 13-летнего сына среди бела дня жестоко избили неизвестные хулиганы у Дворца молодежи за то, что он отказался пить с ними вино. После избиения его насильно напоили и оставили одного, беспомощного, в сквере.

Было над чем призадуматься! И все же я усомнился в справедливости слов заявителя. Дело вот в чем: мальчика, по словам отца, подобрала бригада «скорой помощи» и доставила в детскую больницу № 11. Но в этот день сообщений о нанесении телесных повреждений (тем более, ребенку) не поступало. Я, как мог, осторожно высказал свои сомнения отцу.

Лучше бы я этого не делал! Что тут началось!.. Отец обвинил меня в черствости, эгоизме и бездушии. Заявил, что о случившемся ему рассказал сын, который никогда родителей не обманывал. Возмущенный папа кричал, что дома у них всегда стоит вино, но сын не позволял себе ни разу к нему прикоснуться и т. д. и т. п.

К вечеру я отыскал друзей Вити — его сына. Ребята рассказали, что в тот день Витя принес из дома пять рублей и предложил купить вина. Они купили три бутылки вермута и выпили их в сквере у Дворца молодежи, после чего Витя, который выпил больше всех, опьянел и тут же, на траве, уснул, а они ушли домой. Рассказали мне мальчишки и о том, что пили вино по инициативе Вити уже не раз. Случалось такое и у него дома.

Я поехал в больницу. Витя — высокий, стройный, черноволосый и черноглазый паренек — приятно удивил меня своим широким кругозором, знаниями в области науки, техники и литературы, независимостью и категоричностью суждений. Однако особенно меня поразило его пренебрежительное отношение к родителям, нотки иждивенчества и эгоизма, присущие крайне избалованным детям. Он рассказал мне, что частенько приглашал друзей домой, и они понемногу выпивали из многочисленных бутылок с вином, которые не переводились у Витиного отца.

Мальчик никогда не знал отказа в деньгах. Получал любую понравившуюся ему вещь.

Родителям Вити не хватало искренности и откровенности в общении между собой, окружающими людьми, в контактах с сыном. С откровенным цинизмом мальчишка заявил, что у папы на всякие случаи жизни есть в запасе не менее десяти дежурных фраз — для мамы, для сына, для сослуживцев, для родственников и т. д.

— Вся жизнь — сплошное вранье! — подытожил он.

Переубедить его было просто невозможно. То, что вдалбливалось годами, атмосфера лживости, иждивенчества, эгоизма, в которой он воспитывался, — все впитывалось так, что и десятками самых хороших педагогических бесед делу не поможешь…

Весь следственный материал мы направили по месту работы Витиного отца, чтобы попытаться заставить его пересмотреть свои взгляды на воспитание сына.

Позже я несколько раз встречал Витю в инспекции по делам несовершеннолетних. Его поставили на учет. Дело закончилось тем, что за участие в групповом хулиганстве Виктор был осужден, отправлен в воспитательно-трудовую колонию.

…Спустя шесть лет я встретился с Виктором. Он рассказал, что женился, работает на заводе, в семье растет дочь.

— Что говорить о прошлом! — Виктор махнул рукой. — Если бы не отец с матерью…

В его словах я услышал упрек и в свой адрес. Ведь это я, следователь, должен был сделать все, бить во все колокола, чтобы не случилось несчастье.

ОЧЕНЬ СЛОЖНАЯ, ответственная, хлопотливая работа.

А сколько неприятностей, недоразумений возникло в собственной семье первое время.

— День и ночь на работе пропадаешь! Ребенок забыл совсем, как папа выглядит! — выговаривает жена.

Я понимал справедливость упреков. Но что поделаешь, если служба такая? Теперь, видать, вся жизнь суматошная будет. А менять не хочется! Что-то все-таки есть в этой службе привлекательное.

Вспоминаю, как ушел из отдела очень толковый, опытный, грамотный следователь — Капустин. Тяжело показалось… Встретил его через год.

— Не могу, — говорит, — назад тянет. Сердце щемит. Никакого покоя. Чем она приковала меня?

Действительно, чем? Когда думаешь о пройденном пути, то вспоминаются не бессонные ночи, не беготня, не выезды на места происшествия и тонны исписанной бумаги… Вспоминаются люди. И вот что удивительно: самый плохой человек — дорог, потому что он — частичка твоей жизни. Потому что ты по долгу службы должен был знать о нем все до мельчайших подробностей. Должен был увидеть, как человек рос, учился. Кто был возле него, что привело его на скамью подсудимых?

…Дело Семена Реброва запомнилось потому, что пришлось с ним изрядно повозиться. Три дня дома не был. В субботу собирался с братом на рыбалку. Пришлось отложить. Воскресенье к тому же совпало с моим днем рождения.

Жена накрыла дома стол. Ждали именинника. А именинник вел долгие беседы с Ребровым, его родителями, соседями, сожительницей Анной Максименко. Казалось, конца этим беседам не будет.

Началась эта история в пятницу, 30 мая.

Получил я материал, из которого следовало, что ранее судимый за хулиганство Семен Ребров, 35 лет, неженатый, проживает в поселке Широкая Речка с родителями, избивал престарелых отца и мать. После побоев у отца ухудшилось зрение. А в четверг Семен угрожал убийством Анне Максименко, на которой неделю назад хотел жениться. Два заявления: от родителей и гражданки Максименко. На одном из них пометка прокурора: «Рассмотреть материал и решить вопрос о возбуждении уголовного дела по ст. ст. 109, 207 УК РСФСР».

Отец видел, как Семен точил какой-то нож. Анна Максименко говорила о том, что Ребров накануне угрожал ее убить. «Из ревности», — дополняла далее заявительница.

Вечером Семен стоял у клуба. При задержании у него изъяли нож… Но ведь это еще не повод, чтобы подозревать человека в том, что он собирался напасть на кого-то с ножом.

Первый разговор с Ребровым.

В кабинет вихляющей походкой вошел щуплый, встрепанный мужичок с всклокоченной бородкой. Что-то наигранное, неестественное было во всем его внешнем облике, манере держаться. Какая-то показная решительность, напористость. Смотрит — как будто не он, а я в чем-то виноват. Ну и тип!

Из материалов дела я знаю, что Семен Ребров закончил 9 классов, по специальности электромонтер, слесарь. Трижды судим: за хулиганство, тунеядство, нанесение телесных повреждений. Месяц назад вернулся из мест лишения свободы.

В течение этого месяца и произошли события, которые изложены в заявлениях родителей и гражданки Максименко.

— Когда и за что вы избили отца? — начал я разговор.

— Я родителей никогда пальцем не трогал.

— Как же заявление отца?

— Это он со злости, что я решил жениться.

— Жениться? На ком?