Наталья Александрова - Сокровище Великих Моголов [litres]

Человек постарше, с замашками начальника, приказным тоном отдал короткие веские распоряжения.

Я узнала того майора, который был два дня назад возле дома Сарычева, стало быть, работает по этому делу. Еще бы, отчитался начальству, что к вечеру дело закроет, что подозреваемого уже почти арестовали, время идет, а он ни «тпру» ни «ну». Ох и нагорит ему от начальства!

От этой мысли я ощутила самое настоящее злорадство.

Трое полицейских вошли в бытовку, остальные рассыпались по площадке.

Через две или три минуты один из полицейских появился на пороге бытовки и срывающимся голосом доложил начальнику, который дожидался на улице:

– В бытовке чисто, никого нет, но чайник еще горячий. Они только что здесь были и не могли далеко уйти.

Майор, который сегодня был в штатском, внимательно огляделся и скомандовал:

– Рассыпаться цепью, обследовать площадку и территорию вокруг нее! Да смотрите там, в яму не провалитесь!

Мы с Сарычевым переглянулись и двинулись сквозь кусты в темноту, прочь от площадки. При этом мы старались не шуметь, хотя, на мой взгляд, у Сарычева это не очень получалось.

Ну, что тут удивительного, он же менеджер, а не разведчик…

Полицейские выстроились цепью, включили фонари и двинулись на поиски.

– Интересно, как они нас так быстро выследили? – прошептал мне в ухо Сарычев.

Я покосилась на него:

– А кто покупал воду на заправке?

– Ты думаешь… не может быть!

– Очень даже может! Я же тебе говорила – там возле кассы висел твой портрет! Очень, кстати, похожий. А когда мы уезжали, продавец куда-то звонил по телефону. Скорее всего, в полицию звонил, скотина… Надо же, какой законопослушный оказался!

Сарычев обиженно замолк, и мы двинулись дальше, стараясь производить как можно меньше шума.

Мы довольно долго продирались сквозь колючие кусты, полицейские перекликались у нас за спиной. Их голоса, по крайней мере, не приближались, так что в моей душе пробудилась слабая надежда. Может быть, мы сумеем оторваться от них и выйдем к тому месту, где я оставила машину…

Вдруг со стороны Сарычева раздался сухой треск и короткий негромкий вскрик.

– Что случилось? – прошептала я, остановившись.

– Тут подо мной какая-то доска подломилась! – ответил он чуть слышно. – Я ногу подвернул.

– Ту же, что в прошлый раз?

– Не помню…

Нет, ну чистый дурдом! Не помнит, какую ногу подвернул! Может, он все выдумал?

– Идти можешь?

– Могу! – ответил он тоном мученика.

– Они здесь! – раздался позади голос одного из полицейских, и совсем рядом с нами по кустам заплясал луч фонаря.

– Скорее, вперед! – прошипела я, раздвигая кусты.

Позади, совсем близко, трещали кусты и метались лучи фонарей.

Впереди показалось какое-то темное строение. Не размышляя, я бросилась к нему. Только оказавшись совсем рядом, я узнала ту будку без окон, через которую мы накануне проникли в подземелье. Другого выхода все равно не было.

Я дернула дверь, втолкнула внутрь Сарычева и проскользнула за ним.

Дверь за нами захлопнулась, и мы оказались в непроглядной, плотной темноте.

– Зачем мы сюда зашли? – прошептал рядом со мной Арсений. – Мы сами забрались в мышеловку! Сами захлопнули капкан! Здесь они нас в два счета накроют!

– А другой выход у нас был? – огрызнулась я. – Ты поднял шум, и они нас едва не поймали…

Он обреченно замолчал.

Снаружи доносились голоса полицейских:

– Они здесь! Больше им некуда податься! Сейчас мы их накроем! Попались, субчики!

– Что делать, что делать? – бормотал рядом Сарычев.

– Чем причитать, лучше помоги мне! – пропыхтела я, пытаясь открыть люк в полу.

Он наконец опомнился, вдвоем мы открыли люк, и я первой устремилась вниз по лестнице.

Он послушно последовал за мной, грохоча ступенями.

– Люк закрой! – прошипела я, повернувшись.

С железным лязгом люк закрылся.

Мы спустились по лестнице и оказались на твердом полу.

– Телефон дай! – Я включила подсветку и огляделась.

Мы были в том же сводчатом подземном туннеле, где уже побывали накануне.

– Мы здесь уже были… – протянул Сарычев.

– Разумеется, были, – вздохнула я и прислонилась к стене.

Это называется, «приплыли». От чего ушли, к тому и пришли. Значит, полицейские обязательно найдут мою машину, это вопрос времени. Все вещи остались там. На заправке есть камеры, так что они уже знают, что Сарычев со мной.

Стало быть, я теперь соучастница преступления, и меня ищут не только те, на кого работает Клык, но и полицейские. Можно устроить гонки, кто найдет первым. Значит, минусы: машины нет, денег нет, жилья нет. Смены белья даже нет. Веселенькая картинка.

Теперь плюсы: документы с собой и пока меня не поймали ни те, ни другие. Да, маловато плюсов получается.

Стена была холодной и скользкой, так что долго я так не простояла.

Коридор тянулся в две стороны.

– Куда пойдем? – спросил Сарычев.

– Прошлый раз мы пошли направо, сейчас пойдем налево! – решительно проговорила я.

Не то чтобы у меня были на этот счет какие-то разумные мысли, но я подумала, что нужно принять какое-то решение, а от Сарычева ждать этого не приходилось.

– Ну, как скажешь, – вздохнул он в ответ. – Музей сейчас все равно закрыт.

Я зашагала вперед, подсвечивая дорогу у себя под ногами и стараясь не думать, на сколько времени хватит заряда телефона.

Все же интересно, когда он его последний раз заряжал?…

Так мы шли прямо по коридору минут пять, когда позади раздались какие-то приглушенные голоса и скрип металлических ступеней под ногами нескольких человек.

– Это полиция! – прошептал Сарычев. – Они открыли люк и спускаются сюда…

– Само собой! – отозвалась я вполголоса. – Найти в той будке люк не трудно. Но хоть несколько минут мы у них выиграли. Сможешь идти в темноте?

– Не знаю…

– А придется. Иначе они увидят свет нашего телефона и быстро догонят нас…

И с этими словами я выключила телефон.

Мы снова остались в кромешной темноте.

Теперь идти стало куда труднее. Я медленно продвигалась вперед, придерживаясь левой рукой за стену и ощупывая ногой дорогу, прежде чем сделать каждый шаг. Сарычев, кряхтя и вздыхая, медленно следовал за мной.

Нет, так мы далеко не уйдем! И я взяла его за руку.

– Ты просто как кошка в темноте видишь! – прошептал он, и непонятно, с восхищением или с осуждением.

Стена, за которую я держалась, была влажная и неприятно осклизлая.

В какой-то момент я наткнулась рукой на что-то живое. Я вскрикнула и отдернула руку.

– Что такое? – вполголоса спросил Сарычев.

– Ничего… слизняк какой-то… – пробормотала я. – Хорошо, что не крыса. Идем вперед…

Я снова нащупала стену и двинулась дальше.

И тут прямо по курсу раздался едва слышный писк.