Марина Серова - Тень с глушителем

— Я все поясню. Но сначала, просто из любопытства: чего ты там рассчитывал увидеть?

— У Светланы цветная татуировка бабочки внизу живота. Набила по молодости и некоторое время считала забавной шуткой, чем-то вроде каламбура. Она же бывшая шлюха, ты ведь знаешь?! Разумеется, знаешь, для случайного человека ты слишком хорошо проинформирована о ее жизни, работе и вообще всех деталях. И разбираешься во многих вопросах.

Чтобы не разочаровывать, я не стала объяснять, каким минимумом сведений обладала еще недавно, до разговора с ним.

— Она наняла меня, чтобы избежать лишней опасности и гарантированно уцелеть в той сети из интриг, что так старательно сплетала. Потому что давно поняла, как много опасностей и угроз может быть на этом пути.

— Понимаю, — медленно протянул он, — и твое участие во всем — еще одна отдельная интрига?! А что же внешность, она ее не меняла?!

— Разумеется, изменила, и теперь мы со Светланой очень похожи. Не словно близнецы, конечно же, но со стороны да издалека перепутать можно. Как выяснилось, даже давние знакомые, которым заранее доходчиво объяснили, как Светлана Липник теперь будет выглядеть, тоже покупаются.

— Да, она у нас известная умелица затеять интригу, запутать следы и замаскировать истинные цели.

— Похоже на то.

— Знаешь, она однажды отомстила женщине, которая еще в студенческие годы ей сильно насолила. По крайней мере, Светлана считала, что именно из-за нее была вынуждена покинуть учебу. Вот такая она злопамятная и изворотливая особа. Но чтобы такое?! До этого еще ведь додуматься надо было!

Я пожала плечами, как бы говоря: «Она-то может, мы же знаем».

А сама тем временем подумала, а принадлежала ли эта идея Сашке Мельниченко?! Или изначально была задумкой самой Светланы?!

А потом, после небольшой паузы, поинтересовалась:

— А что именно она сделала?!

— Та девица? Да собрание какое-то устроила, в результате которого на Светлану упала тень подозрения в аморальном поведении.

— Нет, как именно отомстила Липник?

— Устроила налет под видом бандитского нападения. Их действительно ограбили, к тому времени дамочка удачно замуж вышла и жила богато. Но Светлана все организовала таким образом, что супругов и их ребенка пришлось убить.

— Да что вы говорите?

— Именно так. Но не просто убить, а после продолжительных пыток. И говорят, что Светлана не просто участвовала во всем лично, она придумала их большую часть и самостоятельно воплотила. Говорят, от этого всего у бывалых людей кровь стыла в жилах, а сам шеф, когда до него дошли слухи, именно после этой операции стал задумываться о ликвидации своей помощницы.

— Вот почему Светлана такой параноик.

— Известный факт. Но и тебе, своей защитнице, она, видно, тоже не до конца доверяет. Иначе сообщила бы единственную примету, по которой ее можно гарантированно узнать.

— Разумеется, не доверяет или мне, или кому-то из бывшего окружения, из тех, кто остался на свободе. И у нее есть к тому все основания.

— А еще глаза! — не унимался и продолжал таращиться Сыч. — Радужку, ее цвет и рисунок, ведь никак нельзя изменить?!

— Только если сделать пересадку. Но это слишком сложная операция, и времени на восстановление уйдет много, и хороший результат никто не сможет гарантировать.

— Издеваешься?

— Нет, всего лишь озвучиваю варианты. Ручаюсь, при подготовке операции она и этот ход обдумала.

— Иногда я думаю, не совершает ли Артур Эдуардович ошибку, снова допуская к власти этого серого кардинала? — неуверенным тоном пробормотал мужчина.

Я позволила себе вопросительно поднять бровь.

— Что? Не понимаешь?!

— Наверное, догадываюсь, но не решаюсь озвучить.

— И это правильно! О таком вслух никогда не говорили, сама понимаешь, это чревато неприятными последствиями. Но смельчаки, бывало, осторожно высказывали мысль, что некоторые решения шефа были продиктованы именно ею, Светланой.

— Они были столь близки?

— Ты имеешь в виду связь?! Нет, она же бывшая девочка по вызову, что официально поднялась до хозяйки борделя, не более того. Романа с такой быть не может по определению, даже шеф себе такого не мог позволить. Но ее интеллект и незаурядный способ мышления он, бесспорно, ценил, и весьма высоко! Эту женщину одно портит — чрезмерная жестокость.

Мы еще немного поболтали, во время этой короткой беседы Сыч, отбросив всяческое стеснение и сантименты, выложил мне некоторые подробности из жизни и деятельности Светланы.

Говоря откровенно, даже у меня, опытного боевика, от некоторых из них буквально начинали шевелиться волосы на голове.

Я снова и снова задавала себе вопрос, знают ли до конца Мельниченко с коллегами, с кем связались? Или она умудрилась буквально всех обвести вокруг пальца?

Впрочем, сейчас не время задавать себе этот вопрос. Мои сомнения и терзания подождут. Нужно просто признать тот факт, что я, рискуя жизнью, вероятней всего, все это время оберегала настоящего монстра.

От осознания мною этого факта не должна пострадать операция, которую проводили сейчас спецслужбы. И не должен сорваться судебный процесс, ведь от него многое зависит. И нельзя допустить, чтобы кто-либо в бандитской среде узнал о подмене, то есть о существовании двойника в моем лице, особенно теперь, когда до вынесения приговора остались считаные дни.

А это значит, что Сыча нужно устранить прямо сейчас. Жаль, он незаменимый источник полезной информации, да и дядька, похоже, с понятиями, или хочет таковым казаться.

— Так ты передашь своему объекту наше предложение? Или, может быть, сведешь с ней напрямую? Ведь мы с Артуром Эдуардовичем не представляем угрозы для Светланы.

— Полагаю, это ей решать, — ровным тоном ответила я.

И, разумеется, не стала пояснять, что мой контакт с подопечной крайне ограничен, или, вернее, тоже стремится к нулю.

— Понимаю, — с деловитым видом кивнул он, — тебе нужно несколько дней для того, чтобы передать сообщение. Потом ей, чтобы обдумать предложение и передать ответ. Светлана, кстати, сама знает выходы на нас.

— Вряд ли она станет так рисковать.

— Конечно, я все понимаю. Но, тем не менее, прошу ее о личной встрече. Полагаю, нам есть что обсудить и потом, лицом к лицу, мне и аргументы лучше подобрать удастся.

— Я тоже не могу рисковать, — негромко сказала, — и мне правда жаль, прости.

В то время, когда мы обменивались этими фразами, Сыч стоял ко мне боком и задумчивым взглядом смотрел в сторону реки. Напасть в таком положении было легко и просто, но как-то уж совсем подло.

Вопрос выживания, конечно, очень важен, и выполнение задания для меня всегда находится в приоритете, но существуют еще и этические нормы, которые я, например, очень не люблю нарушать. По крайней мере, нападать на человека, который даже не подозревает об опасности, точно не по мне.