Марина Серова - Тень с глушителем

— Честно говоря, никак не ожидал от тебя подобного. Ты не просто проявила незаурядные способности маскировки, но и спишь последние дни буквально где придется, жертвуя комфортом.

— В угоду безопасности, — охотно подтвердила я.

Он сделал шаг вперед и вышел из темноты. Свет я не зажигала, но здесь в окна лился свет практически полной луны, отраженный от белоснежного снега, и в комнате казалось так светло, что вышивать можно.

Мужчина был одет в темные джинсы, теплую парку с капюшоном, на руках тонкие кожаные перчатки, а лицо он почти до самых глаз повязал шарфом.

— Кстати, — не без ехидства добавила я, — вы разговариваете, словно старый знакомый, а тем не менее было бы неплохо представиться.

Он медленно развернул шарф и стянул с рук перчатки, обнажая множество жутких шрамов от ожогов. Потом достал револьвер из кармана, взвел курок и замер с таким видом, будто больше в представлении не нуждался.

Я в ответ молча нахмурилась.

— Что, неужто не узнаешь?! — съязвил мужчина.

— Пожалуй, нет.

— Я ее муж! Лены Алехиной! Мне удалось выжить тогда после продолжительных пыток. Твои подручные постарались, но не сумели добить. Пожар, правда, нанес серьезные повреждения коже, дыхательным путям, да и все остальное пришлось долго лечить. Зато официально меня признали умершим, так что я призрак! Можешь так и обращаться, кстати! Тем более что это не долго, ведь я пришел за твоей жизнью, гадина.

Я отступила на шаг и, не выпуская из рук пистолета, устроилась в старом, ободранном кресле.

«Видимо, у старушки раньше была кошка, которая очень любила точить об него когти», — мелькнула неожиданная мысль.

Нападать я не собиралась и была, скорее, заинтересована в диалоге, тем более что разговор обещал быть весьма интересным. А пистолет так, чтобы пыл гостя слегка остудить.

Мужчина тем временем продолжал:

— Да, мне удалось выжить, и с тех пор я только и думал о мести. Подобраться к тебе не было никакой возможности. Но я пытался, сама знаешь, кроме того, собирал сведения и тренировался, так что я больше не тот слабый ботаник, который не сумел постоять за любимую женщину, ребенка и самого себя, когда вы явились в наш дом темной ночью.

Отвечать я ничего не стала. Тем более что он продолжал говорить, пусть горячо и сбивчиво, но повествование все равно выходило достаточно информативным.

— А потом ты сбежала за границу. Сначала я подумал, что от меня, а потом случайно выяснил, что увела немалую сумму у босса и теперь скрываешься ото всех. Ты стала уязвима, но я не мог последовать за тобой, последние несколько лет мои ресурсы весьма ограничены. И тут ты вернулась, да не просто так, вокруг этого события все настолько завертелось, что только держись.

— И у тебя сразу стало много конкурентов, — язвительно протянула я.

— Да, знаешь, я даже переживать начал, что до тебя кто-то другой доберется первым. Но ты и с ними разделалась, по крайней мере, с большинством из них. Знаешь, я все хотел тебе вопрос задать все эти годы. А теперь у меня их сразу два появилось.

— Валяй, сегодня я сама щедрость, — благосклонно разрешила я.

— Как тебе это удается?

— Что именно?!

— Вот это все: сотрудничаешь со спецслужбами, хотя, по-хорошему, должна быть на нарах, избавилась ото всех, кто мешал или угрожал.

— Почти ото всех, — повторила эхом.

— Да, почти, потому как от меня тебе так просто не избавиться. Тебе меня придется убить, но сделать это будет очень сложно. Так что запомни: здесь, на земле, останется кто-то один, или ты, или я. Более того, я не боюсь умереть неотомщенным, потому что принял некоторые меры и буду преследовать тебя даже из могилы.

— Понимаю. А что за второй вопрос?

— Как тебе удается спать по ночам после того, что ты сделала в жизни, я имею в виду?

— Крепко и безмятежно, как, впрочем, и всем социопатам.

— Чего? — растерялся он.

— Людям, лишенным эмпатии или всяческого сочувствия. Их еще социопатами называют.

— Знаю, но ты говоришь так, будто речь не о тебе вовсе!

— Правильно! Ведь мы говорим о Светлане Липник, а я не она! Совсем другой человек. Агент, нанятый спецслужбами для того, чтобы ее изображать.

— То есть работаешь на государство?

— Нет, я сама по себе. А трудилась, скорее, по контракту. И если ты немного подумаешь и сопоставишь некоторые факты, то поймешь, что это чистая правда.

Мужчина слушал меня, хмурясь, и, кажется, колебался. Он, видимо, склонен был согласиться и поверить, но до конца определиться все же не мог.

— Послушай, тебя как звать?

— Призрак!

— Послушай, Призрак, ты ведь следил за Светланой долгие годы?

— Не всегда сам непосредственно, но я старался быть где-то поблизости, — кивнул он, — только не пойму, к чему ты клонишь?

— Знаешь ведь, что у нее есть татуировка бабочки на животе? — Произнося эти слова, я медленно поднялась с места и задрала футболку, демонстрируя отсутствие картинки. — Если плохо видно, можешь включить свет и убедиться.

Он воспользовался предложением, но все равно недоверчиво протянул:

— Сейчас их сводят так же легко, как и набивают.

— Почти так же, говорят, даже шрам, что остается поначалу, столь тонок, что со временем пропадает совсем. Вернее, это даже не шрам, а легкое, но вполне заметное покраснение. И ты ведь ничего подобного не видел, так ведь?

— Может, это очередной твой фокус. Внешность ты же изменила!

— Кстати, об этом, после пластики лица, особенно если достаточно кардинально изменялась внешность, за ушами тоже остаются едва заметные шрамы. — Я убрала волосы и повернула голову вполоборота. — Видишь что-нибудь?

— Кажется, нет.

— Хорошо. И последнее: мои глаза другого цвета, и внимательный собеседник уже давно обратил бы на это внимание.

— Верно, твои глаза ярко-зеленого цвета. Но здесь не слишком хорошее освещение, и, честно говоря, я даже не подумал смотреть.

— Понимаю, не всякий человек станет заглядывать в глаза своего заклятого врага, — невесело усмехнулась я.

— Да, наверное, так и есть. — Он совершенно утратил пыл и, кажется, даже расстроился, уселся прямо на пол, опираясь спиной о стену, выронил оружие, опустил голову и прикрыл ее руками. — Значит, все пропало и все понапрасну, — негромко пробормотал он.

— Что именно? — решила уточнить я.

— Я шел сюда в надежде отомстить и говорил себе, что сегодня закончится все, годы лишений, страданий и страшных воспоминаний.

— Значение мести сильно преувеличивают. Как и облегчения, что после нее наступает.

— Может быть. Но теперь надежда утрачена, и мне ничего не осталось.

— Как начать все с самого начала, — охотно подсказала я.

— Ага. Боюсь, я не знаю, с чего именно начать, и опасаюсь, что эта хитрая ведьма снова может улизнуть.