Владимир Колычев - Смертельное удовольствие

— Ты что же, не завтракала?.. — удивилась Жанна. — А постель почему не заправила?

Настя мотнула головой. Если Жанна не дура, сама все поймет. А если дура, то с ней и разговаривать неинтересно.

— Это бунт? — Но Жанна поняла все правильно.

— Я не хочу ничего!

— Можешь зарыть голову в песок, как будто тебя здесь нет. Но задница-то останется. И я ничем не смогу ее защитить.

Настя сжалась в комок. Она знала, каково это, когда голова и тело в тисках, а ноги нараспашку.

— Еще и на конвейер поставят! — Жанна щелкнула пальцами по наручникам, прикрепленным к передней спинке кровати. — Один за другим, один за другим… Это как раз камера для мазохистов, если ты не поняла.

Настя еще сильней вжала голову в плечи. Она все поняла: эти плетки, маски, цепи…

— Хорошо зафиксированная женщина в предварительных ласках не нуждается, — стращала Жанна. — Будут тебя здесь драть за десять баксов…

— Я не хочу! — до боли зажмурив глаза, пискнула Настя.

— Ты должна смириться с тем, что ты здесь.

— Я не могу! — громко крикнула девушка.

— Но не думай, что у тебя нет выбора. Выбор есть. Или там в шоколаде, как белый человек, или здесь, как последняя тварь…

— Как белый человек? — робко пробормотала Настя.

— Как я тебе нравлюсь?

Жанна смотрелась в высшей степени эффектно, чувствовалось, что с ней поработал профессиональный визажист.

— У нас все девочки — стиль и гламур. И два-три клиента за ночь. Роскошные апартаменты, джентльменский секс, регулярный медицинский осмотр… Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Плохо.

У Насти болело все, в особенности душа. Но физическая боль уляжется, а душа так и останется открытой раной.

— Завтра будет врач, он тебя посмотрит.

— Не надо, — буркнула Настя.

— Я тоже думаю, что не надо. Страшного там ничего нет… Но может быть… Ты еще просто не знаешь, что такое, когда тебя выворачивают наизнанку… Если хочешь, я позову ребят.

— Не надо! — Настя с ужасом глянула на Жанну.

И та смотрела на нее — пристально, не мигая.

— Я уже говорила, что у тебя есть выбор?

— Говорила.

— Одно из двух: или ты белый человек, или черный раб.

— Не хочу, — мотнула головой Настя.

— Черной рабыней не хочешь?

— Вообще ничего не хочу!

— Захочешь. Два-три укола, и сама будешь умолять.

— Два-три укола? — Настя в панике посмотрела на Жанну.

Что она придумала на этот раз?

— К героину очень быстро привыкают.

— Героин убивает, — Настя сглотнула слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

— Ты сама все сказала, — лукаво улыбнулась ей Жанна.

— Пусть он меня убьет.

А ведь это выход — уколоться, спрятаться в мире иллюзорного счастья от ужасов позорной действительности. А со временем сдохнуть от передозировки.

— Он убьет тебя на помойке, — кивнула Жанна. — Куда тебя выкинут, когда ты потеряешь товарный вид. А это произойдет очень скоро. Даже я не смогу выдержать толпу грязных мужиков, — с омерзением поморщилась она.

Настя вздохнула. Увы, под наркотой она действительно очень быстро превратится в развалину. Но еще до этого будет умолять на коленях того же Лешу, чтобы он пропустил через нее толпу своих дружков, лишь бы получить дозу наркоты.

— Но мне это не грозит, — продолжала Жанна. — Потому что я в твое время была очень умной девочкой. И правильно все поняла. Поэтому работала только с богатыми мужчинами, а они все чистые и душистые. Встречаются, конечно, вонючки… Но где ты видела идеальный мир?.. Или видела?

Настя смотрела на нее подавленно, не мигая. Она жила в мире, который только казался идеальным, стоило только нарушиться равновесию, и родная мать отправила к ней убийц. Где же здесь идеал?

— Нужно быть реалисткой. И расслабляться под изменчивый мир, — уголком губ улыбнулась Жанна.

Настя вздохнула. Мир действительно ужасный, но и расслабляться никак нельзя. Она должна бороться до последнего.

— Я пойду, а ты оставайся и думай. Как пройти через все это, не замочив ноги.

Уже у самой двери Жанна остановилась и сделала предупреждение. Если Настя попытается сбежать, ее поймают и наручниками распнут на кровати.

Жанна ушла, а Настя окинула взглядом столик, на котором лежали предметы ее нового быта — маски, плетки, кожаные ремни… Жуткие качели были прикреплены к потолку с помощью вмонтированной в него стальной скобы. К этому же креплению можно было приладить ремень с петлей. А можно повеситься на самих качелях. Вряд ли Леша со своими уродами позарится на коченеющий труп. А вдруг? Если в этом вертепе процветает садомазо, то найдется место и для некрофилии…

Настя закрыла лицо ладонями, зажмурилась и сдавленно простонала. Ну, за что ей такое наказание?..

Кто-то музыку слушает, а кто-то ее играет. Мартын хорошо знал, что такое секс и не считал себя дилетантом в этом деле, но все же он был слушателем. А Леся — музыкантом. Она знала, как и по каким струнам водить смычком, как создать вибрацию и красоту звучания. А как тонко она чувствовала сам смычок, и как туго он ходил по ее скрипке! Финальные аккорды в ее исполнении заставили пережить Мартына взрывной взлет и мягкое падение.

— Давай, проваливай, — сказала Леся, поворачиваясь к нему спиной.

Утро еще раннее, впереди пять-шесть часов сна. Мартын совсем не прочь был провести их в своей постели.

— Проваливаю, — кивнул он, опуская ногу на пол.

— Ты что обиделся? — Леся резко повернулась к нему, схватила за руку.

Она сама затащила его к себе в апартаменты. Вчера выдался безрыбный день, так — мелкая рыбешка, по большей части Леся простаивала. И частенько выходила к Мартыну — сети на клиентов расставить, ну и просто поболтать. А перед рассветом затащила к себе в номер. Приняла душ, сменила белье и постелилась сама.

— Да нет, просто на самом деле пора.

Нравилось ей с ним, да и ему было хорошо. Но душа к ней не лежит. Все равно, с кем она, как — никакой ревности. И не в Лесе дело, а в нем. Даже если бы она не была проституткой, он все равно не смог бы в нее влюбиться. Потому что любовь не для него, он давно это уже понял. Даже в школе ни разу не влюблялся, хотя и крутил роман с одноклассницей.

— Я тоже так подумала, — кивнула она, отпуская его руку.

Мартын поставил на пол вторую ногу, сел. И Леся резко подалась к нему, рукой обняла за талию.

— Погрей меня чуть-чуть, — прижимаясь к нему, сказала она.

Мартын озадаченно почесал щеку. Вдруг Леся в него влюбилась? Там, где для тела хорошо, там и душа пригреться может.

— А то как-то душно, — сказала она.

— Так душно или холодно? — усмехнулся он.

— Тошно.

— Спать ложись.

— Круглые сутки сплю… — В ее голосе прозвучала кислая насмешка. — То с одним, то с другим… Только с тобой хорошо… И с этим… — Леся запнулась и замолчала.