Игорь Панчишин - По праву закона и совести [Очерки о милиции]

— Приезжайте завтра к вечеру в Скробы к отцу. Я буду там и поведу вас дальше, — сказала Ольга.

Оставшись один, Бекренев надолго задумался. «Что опять затеял Афанасенок? Очередная его афера? Неужели так примитивно Никифоров тянет его в ловушку?»

На память пришли показания схваченного бандита Боброва: «Ванька Никифоров грозится посчитаться с Бекреневым». И тут же отогнал эту мысль. Нет, здесь что-то не то. Ведь в банде верховодит Борисов, почему же тогда Никифоров обращается от своего имени? Может быть, у них что-то произошло? Заманить его, Бекренева, одного в лес и убить? Нет, вряд ли: не будет даже ради этого Никифоров рисковать жизнью сестры, мог бы передать записку другим способом. Не доверился никому чужому, а послал родную сестру с письмом, значит, эту встречу Никифоров связывает с чем-то сугубо личным и ожидает от нее собственных выгод. Каких? А если решил сдаться? Тогда почему в письме ни намека об этом? Бекренев ходил по кабинету и безостановочно тер ладонями свою большую голову, словно вызывая искры тех единственно правильных мыслей, которые должны были решить успех дела.

Как же в самом деле поступить? В ту минуту, когда он дал столь решительное согласие на встречу, Бекренев руководствовался только одним соображением: не упустить неожиданно открывшуюся возможность войти в контакт с бандой. Но сейчас, когда он зримо представил себе варианты этого контакта, его одолевали мучительные сомнения. Куда поведет его Ольга? Наверняка — в лес. Но куда именно? Брать ли с собой оружие? Если брать, то какое: автомат, пистолет, гранаты? Идти придется одному, иначе Никифоров уклонится от встречи. Ну, а сам Афанасенок? Явится один или приведет дружков? И как вообще вести себя на встрече, к чему быть готовым? Позвонить в управление? Наверняка сразу запретят рисковать собой и примутся разрабатывать сложную операцию по захвату Никифорова, а время идет и уже завтра его ждут в Скробах. Нет, будь что будет.

На следующий день Бекренев выехал в Скробы. В самый последний момент он пригласил к себе старшего лейтенанта Черняева и, оставшись с ним наедине, доверительно, не в тоне приказа, попросил:

— Вот что, Иван, подбери пять-шесть человек и — завтра с утра, только имей в виду: добираться поодиночке! Схоронитесь в лесу километрах в трех от Скроб — не ближе! Одеться во все гражданское. Взять топоры, пилы, там еще что, словом, чтобы никто ничего милицейского в вас не распознал. Услышите стрельбу — летите туда, где стрелять будут. Вечером явитесь в Скробы к Афанасию Никифорову. Не застанете меня там — арестуйте его и дочь его Ольгу. Ну а потом…

— Все понял, Александр Сергеевич. — Черняев встал со стула. — Может быть, и мы с вами…

— Нет! — решительно отрезал Бекренев.

Всю дорогу до деревни Скробы Бекренева не оставляли тревожные мысли. Он представлял себя в самых немыслимых ситуациях, когда все будут решать доли секунды. Может случиться и так, что он останется без оружия. Тогда потребуются мгновенная реакция и хитрость. Все предусмотреть невозможно, но перед отъездом Бекренев привязал ремешком прямо на голое тело к бедру крошечный браунинг — на самую последнюю крайность. Нет, живым он им не дастся, пальнуть раз-другой всяко успеет, а там, глядишь, и ребята на выстрелы примчатся, только вот живого или мертвого своего начальника они застанут? С женой он даже не попрощался: по его глазам Сразу бы угадала тревогу. К чему лишнее волнение?

Но почему все же позвали его в Скробы не утром, а вечером? Может быть, Никифоров ждет его прямо в избе, а предполагаемый поход с Ольгой куда-то — это так, для отвода глаз? Если это произойдет так, то уже сегодня, через несколько часов, все решится, а Черняев с ребятами будут на месте только завтра утром. Тогда это будет для него, Бекренева, слишком поздно. Выходит, он неправильно рассчитал время?

И все же Бекренев почему-то был уверен, что его приезд в Скробы именно вечером такая хитрая и осторожная бестия, как Никифоров, запланировал неспроста. Как бы поступил на его месте сам Бекренев? Только так: вызвать на встречу заранее и до момента самой встречи оглядеться — не привел ли гость «хвоста»? Тогда все правильно: Черняев с группой не должны попасть в поле зрения наблюдателей, а таковые будут наверняка, сомневаться не приходилось.

Подъехав к дому Афанасия Никифорова (старика тогда пощадили — не привлекли к ответственности за связь с сыном-бандитом), Бекренев спешился, привязал коня к изгороди, закинул за плечо автомат и неторопливо направился к крыльцу. Тотчас же открылась дверь, и навстречу вышел сам Афанасий. С той былой встречи в лесу Бекренев видел старика раза два, когда того вызывали на допросы по делу сына. За это время внешне старик изменился мало, но зато сейчас вместо обычной нелюдимости и угрюмости перед Бекреневым предстала сама подобострастность и угодливость.

— Проходите, проходите, гостем будете, — бубнил старик, уступая дорогу приезжему и изображая на волосатом лице подобие улыбки.

Бекренев вошел в новый дом Никифоровых, куда родители Афанасенка переехали недавно из старой риги. У печи хлопотала хозяйка.

Капитан окинул взглядом избу: кроме стариков, в ней никого не было. Евгения еще в прошлом году оставила Скробы и уехала к себе на родину. Вроде бы ничего опасного для себя Бекренев пока не заметил. А хозяйка меж тем накрыла на стол, пригласила:

— Садитесь, в дороге небось проголодались. Чем бог послал, не взыщите.

Ели молча и сосредоточенно.

— А где же Ольга? — покончив с едой, спросил Бекренев.

— Будет, будет Олюшка, — все тем же угодливым тоном заверил старик. — Завтра утречком прибежит. А вам наказывала переночевать у нас. Постели гостю, чай, с дороги притомились, — обратился он к жене.

— А за коня своего не беспокойтесь, — снова повернулся Афанасий к Бекреневу, — напою и сенца дам. Так что почивайте себе с богом.

«Надо спать!» — приказал себе Бекренев, едва лег в постель, приготовленную ему хозяйкой. Все пока спокойно, рядом у изголовья автомат, на табуретке, под брюками, пистолет. И под покряхтывание старика, улегшегося на полатях, и шуршащие шаги старухи, возившейся у печки, Бекренев провалился в блаженный сон.

Поутру они пошли в лес: Ольга впереди, в двух шагах за ней — Бекренев. Шумели кроны деревьев, сквозь тучи иногда пробивалось солнце, золотило своими лучами по-осеннему торжественное убранство леса. Ходко шагавшая впереди, Ольга приостановилась, закрутила головой, свернула на другую тропинку. И тут Бекренев увидел небольшую поляну и в конце ее — Ивана Никифорова. На нем была стеганая фуфайка, кепка козырьком назад, высокие яловые сапоги. С правого плеча свисал на ремне «шмайсер».

— Ольга! Возьми у него оружие! — крикнул Никифоров сестре.