Игорь Панчишин - По праву закона и совести [Очерки о милиции]

Добравшись к землянке, бандиты недосчитались Урки, Иванова, Боброва.

— Урка остался там… наповал… сам видел, — сообщил Никифоров, меняя на своей раненой шее окровавленный бинт.

На нарах лежал полуголый Александров, которому Зинка перевязывала простреленное плечо.

— У-у, подлюги, — злобно выругался Александров, морщась от боли. — Это же по нас не легавые садили, это ж ясно: из дробовиков палили, значит — местные, колхознички.

— Ты и от колхозничков пёр, дай бог ноги, — презрительно бросил Борисов. — Вон портки мокрые, видать, со страху напустил.

— А ты чего ж не остался там оборону держать? — ощетинился на вожака Александров. — Видали храбреца: раньше нас тут очутился.

— Кто видел Боброва с Ивановым? — отвернувшись от Александрова, спросил Борисов.

— Приползут ишо, куды ж им деться, — равнодушно отозвалась Зинка.

Но ни в тот, ни в последующие дни эти двое в лесной землянке не появились.

Убитого в перестрелке с колхозниками бандита привезли на телеге в Опочку. Бекренев отдернул рогожку, прикрывавшую труп, и, увидев лицо мертвеца с глубоко запавшими щеками, сразу признал: Урка, Зимин по списку бежавших из тюрьмы. За четыре месяца поисков, погонь, засад — всего один ликвидированный бандит — не густо. А сообщения о грабежах поступали одно за другим.

Уже через сутки, словно мстя за убийство своего дружка, бандиты ворвались глубокой ночью в деревню Пыжики, обстреляли и подожгли дом колхозника Иванова, который до этого имел смелость не пустить на порог Александрова и Федорова. Когда — жители деревни бросились тушить пожар, бандиты открыли огонь и по ним, крича во всю глотку: «Так будет с каждым, кто против нас!»

При отходе из деревни бандиты напоролись на оперативную группу чекистов, случайно оказавшихся в этом районе. Короткая перестрелка — и банда растворилась в лесу. Бекренев распекал и без того удрученных неудачей подчиненных:

— Отсекать огнем надо было их от леса, гнать в поле! — шумел капитан.

— Так они же сразу наутек пустились, — оправдывался старший группы.

— Наутек! — передразнил Бекренев. — А ты, что ж, ожидал, когда они на вас в штыковую пойдут или круговую оборону займут? Такой случай был!

Но через два дня чекистам представился другой случай. В райотдел прискакал верхом на лошади мальчонка, вручил Бекреневу клочок бумажки, где было нацарапано: «Приезжайте скорее. У нас — бандиты. Кольцов». Бекренев знал старика Кольцова как колхозного активиста, рассудительного человека, потому сразу помчался с группой оперативников на хутор Каменка, где жил старик.

— Двое их, — без предисловия сообщил Кольцов, указывая на далеко вынесенный от хутора полуразвалившийся сарай. — Сегодня утром заметил я, как они туда зашли, еле ноги волокли…

По команде Бекренева работники милиции рассыпались цепью и стали окружать сарай. Оттуда грянули выстрелы. Помощник Бекренева Ховрич, подобравшийся ближе других к сараю, швырнул в полураскрытую дверь гранату. Сквозь клубы поднятой взрывом пыли оперативники ринулись вперед. Сразу за дверью, уткнувшись бородатыми лицами в землю и закрыв голову руками, лежали двое, рядом валялись их винтовки. Взрыв гранаты только оглушил бандитов, и они долго не могли прийти в себя, трясли головами. Наконец один из них, с широким лицом и приплюснутым носом, запинаясь, выдавил:

— Мы сами ушли от Борисова, шли к вам сдаваться.

— А чего ж стреляли?

— По привычке… — не нашел другого оправдания бандит.

Задержанными оказались Бобров и Иванов.

Через несколько дней исчез участковый уполномоченный Токарев. Он уехал верхом на лошади в деревню Звоны, но ни в отдел, ни домой не вернулся. Почувствовав неладное, Бекренев поспешил с группой своих работников в Звоны. Напросилась с ними и жена Токарева Катя. За два дня молодая женщина осунулась, постарела. Покрасневшими от слез глазами она неотрывно смотрела на несущуюся навстречу машине дорогу, словно ожидая увидеть за очередным поворотом мужа.

В Звонах Бекренев узнал, что еще позавчера, завершив свои дела, Токарев выехал из деревни в сторону Опочки. Больше его никто из жителей не видел. Работники милиции двинулись по пути Токарева, внимательно обследуя местность. Пройдя километра три, они встретили мальчишку-пастушка.

Мальчишка рассказал, что видел третьего дня милиционера на лошади. Когда милиционер заехал вон за тот бугор, — указал пастушок, — «там начали шибко стрелять». Он испугался и угнал коров домой.

— Быстро туда! — скомандовал Бекренев, устремляясь в указанном мальчиком направлении.

В каких-нибудь ста метрах от дороги, на самой опушке леса, стоял одинокий дом. Другого жилья поблизости не было.

— Кто там живет? — спросил Бекренев у участкового уполномоченного Семенова.

— Кузнец с женой. Нелюдимый человек, форменный бирюк, — ответил тот.

Хозяева были дома. Кузнец со сплошь заросшим черными волосами лицом сидел на лавке, угрюмо оглядывая вошедших. У печки с горшками возилась женщина в грязном домашнем платье.

— Кто стрелял позавчера возле твоего хутора? — Бекренев вплотную подошел к кузнецу.

— Не слыхали мы ничего, — глухо отозвался тот.

— Ничего не знаем, — подтвердила слова мужа испуганная женщина.

Кузнец исподлобья наблюдал за милиционерами, производившими обыск. Женщина ушла за занавеску, отделявшую угол избы, и затихла там, словно ее и не было.

Когда лейтенант Гадашкин полез в подполье, кузнец начал нервно теребить бороду, покашливать. Вскоре Гадашкин выбросил наверх ворох какой-то одежды. Поверх лежала запятнанная кровью мужская нательная рубашка.

— Это его, его рубашка! — запричитала Катя.

— Где наш товарищ? — подступил Бекренев к кузнецу.

Того затрясло как в лихорадке.

Через несколько минут работники милиции стояли с обнаженными головами на краю большой ямы, в которой кузнец выжигал уголь. Под слоем угля было обнаружено тело Токарева. Семенов и Гадашкин долго не могли привести в чувство Катю, впавшую в глубокий обморок.

На допросе арестованный кузнец рассказал, что Токарева убили из засады бандиты, когда тот проезжал мимо хутора. Двое вооруженных притащили убитого на хутор и приказали кузнецу сжечь его. За эту «услугу» они подарили кузнецу одежду убитого и его коня. Коня кузнец прятал в лесу, намереваясь впоследствии продать цыганам.

Через несколько дней после похорон Токарева, утром, едва Бекренев переступил порог своего кабинета, за ним следом стремительно вошел Степанов.

— Опять банда, — сообщил он и, не дожидаясь вопросов, продолжил: — Сегодня ночью бандиты, было их трое, зашли в дом Ивана Семеновича Изотова в деревне Бахарево, перетряхнули все, забрали костюм, четыре платья, гимнастерку, искали оружие…