Марина Серова - Тот, кто не умеет прощать

Лада вновь ненадолго задумалась, и меня насторожило выражение ее глаз, грустное и одновременно какое-то злое.

— Официально он Ярослава так и не признал, так что по документам я мать-одиночка, — сообщила Лада.

— И он так ни разу и не приехал, чтобы посмотреть, как растет его сын? — Мне действительно было трудно в это поверить.

Лада покачала головой:

— Нет, ни разу. Сказал, что боится привязаться к мальчику. И еще просил меня никому не говорить, что Ярослав его сын. Сказал, что он очень любит свою жену Марину и всегда будет ее любить. Позже выяснилось, что после той аварии Марина больше не сможет забеременеть. Ей самой, я думаю, на это было плевать, я ведь видела, как она обращалась с Настенькой. А вот сам Андрей Анатольевич носился со своим чувством вины как с писаной торбой. А в тот раз, когда привез меня из родильного дома, и вовсе заявил, что Марина и Настенька всегда будут его единственной семьей, чтобы я это усвоила и больше ни на что не претендовала. Я тогда вспылила, все-таки родила недавно и все такое… В общем, я начала кричать, что пусть убирается к своей драгоценной Марине, раз он нас с сыном за людей не считает. А он так злобно посмотрел на меня и крикнул: «Заткнись!» Мне даже страшно стало. Тут Андрей увидел, как я вся сжалась от страха, и еще добавил, чтобы я никогда не смела шантажировать его ребенком, иначе он отберет все, что мне дал. И что никакие тесты ДНК мне не помогут, так же, как и обращение в суд. Против него я бессильна, так он сказал. Да я и сама это понимала. Я даже извинилась, он тоже извинился, что накричал на меня. В общем, расстались мы хорошо, но больше с тех пор не виделись. Он ни разу не приезжал в Самару, а я в Тарасов.

— Но теперь, когда Андрея Анатольевича уже нет в живых, вы по-прежнему не собираетесь восстановить Ярослава в его законных правах и побороться за наследство? — спросила я. — Ведь вы можете получить гораздо больше.

Лада отрицательно покачала головой:

— Нет, денег нам хватает. Теперь я, возможно, открою собственный детский сад или оставлю деньги на образование Ярослава.

— Но ведь вы можете стать совладелицей фирмы «Авторай», например, — продолжала я настаивать. — Или получить в собственность один из отелей, вы об этом не думали?

Мещерская вновь покачала головой:

— Нет. — В ее голосе слышалась непонятная решимость. — Я обещала Андрею, что никогда и никому не скажу, что Ярослав его сын. А теперь, когда Андрея не стало, как я могу нарушить волю покойного. Да это будет просто непорядочно по отношению к нему, к его памяти.

Я молчала, мысленно соглашаясь с Ладой. Да и что я могла возразить.

— Андрей столько для нас сделал, — продолжала Лада, воодушевившись. — Благодаря ему у меня теперь есть образование, профессия, перспективы. Но главное — мой сын. У него есть все, что нужно для счастливой жизни.

И с этим не поспоришь.

— Я решила, что никогда не выйду замуж, — заявила вдруг Лада. — Ни за что не стану тащить в дом мужика, лишь бы рядом были штаны. Хватит с меня… И никому не позволю издеваться над моим сыном!

Последнюю фразу Мещерская произнесла угрожающе, даже голос повысила. Со стороны могло показаться, будто это я вознамерилась издеваться над ее сыном.

Я решила поскорее сменить тему.

— Скажите, Лада, а когда вы в последний раз общались с Андреем Анатольевичем? Я имею в виду, когда вы говорили с ним по телефону?

Лада уставилась на меня, словно не сразу уловила суть вопроса.

— Да в общем-то… — Она задумалась, припоминая. — Достаточно давно, может, месяца два назад, если не больше. Он вообще редко мне звонил, раз в несколько месяцев. А мне и вовсе запретил его беспокоить, ну, я и не беспокоила. Из новостей узнала, что Андрея убили, а потом мне адвокат его позвонил… — Лада коротко всхлипнула и сразу взяла себя в руки.

Когда она вновь посмотрела на меня, ее глаза были совершенно сухими.

— Я могу вам еще чем-нибудь помочь? — Ее голос звучал глухо, а сам вопрос не оставлял никаких сомнений, что мне пора и честь знать. Ну что ж…

— Спасибо, вы мне действительно очень помогли, — ответила я, встав из кресла и направляясь к выходу. — Если вспомните какие-нибудь подробности, то, пожалуйста, позвоните мне. Мой телефон у вас есть. Речь идет о задержании, возможно, невиновного человека. Разве вы не хотите, чтобы за убийство Андрея Анатольевича понес наказание его настоящий убийца?

Мещерская ничего мне не ответила, лишь посмотрела мне вслед каким-то странным растерянным взглядом.

Я молча открыла входную дверь и, не оглядываясь, вышла из квартиры.

Всю обратную дорогу из Самары в Тарасов меня преследовало какое-то неотвязное подозрение, что Мещерская рассказала мне далеко не всю правду о своих отношениях с Павловым. К тому же она явно чего-то боится. Или кого-то, так будет точнее.

Кто же ее запугал? Марина Павлова? Или обе женщины действовали заодно, и теперь Мещерская занервничала, поняв, что я на верном пути.

А что, сюжет, когда жена и любовница объединяют усилия, чтобы наказать мужчину не самых стойких моральных убеждений, далеко не нов. Он уже не один десяток лет раскручивается мировым кинематографом. Однако у меня были серьезные сомнения, что Павлова и Мещерская могли вступить в сговор.

И зачем, спрашивается, им было столько лет выжидать? Искали, кого бы подставить, и наконец нашли бедолагу Сурикова?

Нет, эта версия вряд ли заслуживает рассмотрения.

Скорее уж, поездка в Самару позволила мне полностью исключить Ладу Мещерскую из числа подозреваемых. Мещерская ясно дала понять, что бороться за наследство в интересах своего ребенка она не намерена, то есть не будет предъявлять в суде доказательства отцовства Павлова.

Но, может быть, о том, что Павлов был отцом ребенка Мещерской, узнала Настя? Но как?

Предположим, она подслушала телефонный разговор отца с бывшей любовницей, а потом сопоставила этот разговор с содержанием завещания. Настя вполне могла узнать детали завещания от самого Павлова, он ведь не скрывал его от членов семьи. От меня же этот факт Настя могла скрыть. Потом Настя быстро сообразила, зачем ее отцу понадобилось увольнять Ладочку сразу после аварии. Это тогда она была семилетней девчушкой, теперь же Настя Павлова — взрослая и далеко не глупая девушка.

Предположим, Андрей Павлов, устав от холодности и частых измен жены, решил, что называется, начать жизнь заново, с молодой женой и сыном. Настя выросла, ее безбедное будущее он обеспечил. А тут еще известие о страшной болезни. И остаток жизни он решает провести в тишине и покое, окруженный заботой и вниманием молодой женщины, беззаветно любившей его все эти годы. Этими мыслями он и делится с Настей, надеясь на ее поддержку и понимание. Павлов ведь не был дураком и отлично знал, что Настя терпеть не может собственную мать, которая отвечала ей взаимностью. Так что ни о каком предательстве и разрушении семьи в данном случае не могло быть и речи. Ведь и семьи-то, по сути, не было.