Алена Алтунина - Крыса и Алиса

— Я ведь пишу картины по велению души, а не ради денег. Но раз они хорошо продаются, зачем же мне от этого отказываться?! Тем более, что теперь я могу найти деньгам достойное применение.

— Я готов добавить от себя тысяч пятьдесят. Рублей! — уточнил он.

— Думаю, не стоит, лучше помоги Насте. На тебе еще дочь Влада, как я понимаю. — Он кивнул. — Я подумала, не выгонять же мне бездомного. Может, останешься у меня?

— На сколько? — лукаво спросил Федор, развернувшись ко мне. Глаза его были серьезны.

— Пока не надоест.

— А если никогда не надоест?

— Значит, останешься навсегда, — я-то уж точно говорила серьезно.

— Тогда приглашение принимается.

Я дотянулась до Федора и поцеловала его в щеку.

В банке я без проблем перевела три миллиона триста тысяч рублей на счет интерната, взяла копию платежной квитанции для подтверждения Тамаре Петровне.

— Завтра с утра можно опять ехать в интернат, — сообщила я Федору.

— Отлично! В благодарность они вспомнят любые мельчайшие подробности биографии Кэт. Так что завтра принесут тебе информацию на блюдечке.

— Вот и чудесно!

— Я не могу бесконечно спекулировать твоей добротой и гостеприимством, поэтому хочу пригласить тебя в ресторан. Я тут недалеко нашел неплохой. А хочешь, потом пойдем в кино?

— Хочу! Все хочу, что ты предлагаешь.

Мы с Кокой даже в кино никогда не были — о ресторане я вообще умалчиваю. Выходит, что у меня будет настоящее свидание, за мной ухаживают по всем правилам? Потрясающе! И это в тридцать лет! Хорошо, что хоть в тридцать!

На этот раз Галина дождалась нас.

— Как съемки? — поинтересовалась она.

— Миша был в ударе. Я тоже. Фото замечательные! — рассказала я.

— Еще бы! — она опять заговорила загадками.

— Галина, можете, в конце концов, объяснить, что значит это «еще бы»?

— Значит то, что сейчас вы настолько искритесь от счастья, что было бы преступлением не запечатлеть это состояние. Само собой, вы должны были получиться на фото лучше любой фотомодели. Этот Федор вдохнул в вас жизнь.

— Вы стали лучше к нему относиться?

— Он вроде бы мужик стоящий, с таким не страшно и семью создать. Только вот лицо его… Да ладно, с лица воду не пить!

— Получается, вы одобряете наши отношения?

— Ну, — она замялась, — да.

— Почему вы говорили, что он ко мне прилип?

— А разве это не так?

— В прошлый наш разговор вы дали понять, что вам понятно, почему он «прилип».

— Так ясное дело — с его-то лицом и такую красавицу охмурить.

— Только поэтому?

— А что еще? — удивилась она.

— Может, потому что у меня много денег, или хочет пожить за счет моего труда, как Кока? — я решила узнать мнение прозорливой и житейски опытной Галины.

Она долго думала:

— Думаю, что нет. Вы ему точно нравитесь. Я такие вещи сразу вижу.

— Спасибо! — обрадовалась я. — Галина, как ужин?

— Простите, но еще не готов.

— И прекрасно! Мы с Федей идем в ресторан, а потом в кино! — похвасталась я.

— Ничего себе, что делается! Каждый день что-то новенькое. Ну и правильно. Вы это заслужили!

— Что бы такое надеть? Пойду покопаюсь в шкафу.

— Оденьтесь понарядней. Пусть все на вас смотрят!

— Зачем?

— От этого женщина тоже получает удовольствие, — объяснила она.

— Да?! Нужно попробовать.

На лестнице я встретилась с Федором, который был одет с иголочки в темно-синий костюм, светлую рубашку. Он был выбрит, от него хорошо пахло парфюмом. Выглядел он бесподобно.

— Ты где все это взял?

— Купил, пока ты фотографировалась.

— Значит, ты уже тогда все запланировал?

— Да.

— Подожди меня внизу, я постараюсь быстро!

— Не торопись! Я подожду!

Теперь я тоже расстараюсь: я должна соответствовать своему мужчине. Как же для меня необычно наряжаться на свидание! У меня в шкафу давно висело платье «Кавалли», которое надела лишь раз на открытие моей выставки в Хельсинки. Его мне купил дядя Веня. Оно было сильно декольтировано, средней длины, из приятной струящейся ткани светло-стального цвета. Сидело оно на мне великолепно. Но тогда цвет платья не был мне к лицу, а сейчас с блондинистыми волосами будет в самый раз. Главное не сутулиться, чтобы не выглядеть блекло на фоне своего широкоплечего и статного спутника.

Я слегка подкрасила глаза, нанесла на губы блеск, надушилась изысканными духами «Клайв Кристиан», надела платье, туфли и спустилась к Федору.

— Боже ж ты мой! — первой воскликнула Галина. — Больно глазам смотреть на вас. Как хороша! Да, Федор Иванович?

Федор закивал и громко сглотнул.

— Я потрясен!

Оказывается, Галина знает Федино отчество. Похоже, их отношения переходят в миролюбивую стадию.

— Давай, пойдем уже! — я попыталась скрыть смущение.

Я взяла Федора под руку, и мы направились к двери. Что-то заставило меня обернуться. Галина во все глаза пялилась на нас. Она указала рукой на Федора и показала жестом: «Во!». Потом на меня. И закатила глаза. Я поняла, что она таким образом выражает свое восхищение. Хулиганка!

Федор привез меня в ресторан, расположенный недалеко от банка. Нас проводили за столик на террасе. Вечер был теплый, безветренный. На темном небе ярко сияли звезды, на столе горела свеча, стоял букет цветов, негромко играла музыка. Публика была приличная, наверное, из окрестных небедных поселков. На меня накатило состояние эйфории. Я позабыла о бывшем муже, о женщине, нагло вторгшейся в мою жизнь, о том, что я не была любима сколько лет, о невозможности родить ребенка, о своих комплексах и страхах. Я растворилась в атмосфере этого вечера, всем сердцем погрузилась в состояние любви к сопровождающему меня мужчине. Теперь я дала определение своим чувствам. Я знаю, что они зародились еще тогда, когда я пристально посмотрела ему в глаза. Потому что его глаза были честными, ясными, добрыми. Этот мужчина был надежен, стабилен в своих чувствах, любим мною и желанным. Я наслаждалась и вечером, и осознанием своих чувств к Феде. Как бы ни сложилась моя жизнь в дальнейшем, сейчас я счастлива от происходящего со мной. Я уверена, что этот момент оставит в моей жизни свой след навсегда.

Я кожей ощущала одобрение и даже зависть окружающих, и мне это нравилось. Мужчины смотрели на меня, а женщины изучали Федора. Он сидел к публике необожженной стороной. А я-то знаю, как он хорош с этого ракурса. Мы хорошо смотрелись вместе.

— Алиса, я хотел поговорить с тобой. Понимаю, что сейчас не совсем подходящее время для подобного разговора.

— Тебя что-то тревожит? — спросила я.

— Не совсем! Но есть масса преград для того, что я хотел тебе сказать. Особенно после интерната.

— Я не совсем понимаю тебя, Федя, — впервые я обратилась к нему так. — Объяснись!

— Как раз это я и хотел сделать. Я хотел объясниться в своих чувствах к тебе. Понимаю, что вроде бы слишком скоро, но я не могу больше носить в себе и не открыться. Боюсь, словами не смогу передать их, а только все испорчу, но я постараюсь. У меня никогда не было такой женщины как ты! Прости за банальность. Я предупреждал. Я не верил, что еще бывают такие. Что еще остались… Почти с первых минут, когда я понял, что ты — это не она, со мной случилось что-то необъяснимое. Ты стала мне дорога и близка, хотя близости тогда еще между нами не было. А уж после нее я совсем потерял голову. Твое лицо, губы, руки, тело… Я никогда не смогу забыть тебя. Вся ты настоящая, милая, чудесная, сексуальная. (Неужели все это обо мне?!). Возможно, твои картины рассказали о тебе слишком много и настроили меня на такое восприятие. Но стоило всмотреться в тебя — и я понял, что за что-то вознагражден небесами. Ты — моя награда! Если я могу рассчитывать на ответные чувства, прошу, присмотрись ко мне! Наверное, я не безнадежен, и я хочу быть с тобой. Всегда! — добавил он.