Александр Асмолов - Пыха

Королев не торопил господина Джонсона, доедая принесенный стейк и смакуя шабли. Это действительно оказалось очень вкусно, и фотограф поклялся себе, что когда-нибудь трое «ко-ко-ко» непременно отведают стейк из тунца в медовом соусе. И непременно в дорогом ресторане. Он был из того поколения, которое немного познало отсутствие еды, и любая возможность порадовать друзей сводилась к мечте о вкусном ужине вместе.

— Спасибо, Виктор, — грустно произнес потомок капитана, — вы меня убедили. Пришлите мне еще пару интересных ссылок на ваш выбор.

Пыха отыскал в своем запаснике запись выслеживания американца в ночном городе, когда он пытался запутать следы, а странное свечение марлевой повязки его выдавало. Впрочем, эта запись не произвела впечатления на собеседника, и он вопросительно глянул на фотографа.

— Вы не обратили внимания на то, как под лампами ночного уличного освещения фосфоресцировала пропитка защитной маски. Поэтому вы были, как на ладони, когда дрон следил за вами с высоты седьмого-восьмого этажа. Обратите внимание, что у других переходов маски такой метки не имели. Мне почему-то кажется, что вы можете вспомнить странный случай с этими масками.

Королев заметил, как округлились глаза американца, когда тот вспомнил что-то и сложил два плюс два. На этот раз господин Джонсон был сражен. Вернее, просто уничтожен. Его рука машинально потянулась к сигарете, не в силах раскуривать сигару. Он плеснул себе добрую порцию виски и выпил одним махом безо льда. Предательство близкого человека всегда тяжелым камнем ложится на душу.

— А ведь вы правы, Виктор, — с горечью признался собеседник. — Это Натали уговорила меня поменять маски. До этого я пользовался теми, что привез из Нью-Йорка…

— Кирилл, вы заметили, что ваш последний адрес на улице миллионной остался на записи. Думаю, это не случайно.

— Ну что же, это можно будет проверить… Позвольте мне попрощаться, дорогой Виктор… Дела… Надеюсь, вас не затруднит найти своих друзей. Теперь вы вновь на связи.

Господин Джонсон старался выглядеть респектабельным бизнесменом, у которого все под контролем, но это у него получалось не очень.

Явившись на условленное место встречи с друзьями, Пыха застал их совершенно взволнованными. Они жались друг к другу у парапета набережной Фонтанки, как раз над пристанью речных трамвайчиков. Вокруг толпилось множество веселого народа, одни собирались на экскурсию, другие только что приехали, третьи кого-то поджидали, заняв места на борту разукрашенных катеров, для которых морской устав делал поблажку. Музыка, громкий голос зазывалы, чьи-то имена, выкрикиваемые отъезжающими или встречающими, волнение и восторг — все перемешивалось на пятачке у Аничкова моста.

Едва Пыха появился в их поле зрения, как все разом набросились на него. Кто ругал, кто радовался, а кто, по старой памяти требовал выкуп. Королев просто обалдел от навалившегося на него счастья, что он так всем нужен, любим и просто необходим.

— Да он навеселе! — первой заметила неладное Светлана. — Мы его тут ждем, волнуемся, а он…

Очевидно, боевая подруга десантника готова была употребить крепкое словцо, но вовремя спохватилась, помня, что подрастающие продолжатели дела отцов всегда начеку.

Пыха виновато улыбался и беспомощно разводил руками, всем своим видом стараясь дать понять, что он не рассчитал своих сил, потому что все было так здорово, и мужик попался хороший, и он всех готов обнять по причине огромной всеобъемлющей любви.

— Пыха, — не выдержала Светлана, — нам сегодня уезжать, а ты посмотри на себя…

— Пыха?! — насторожился Глеб, — впервые услышав школьное прозвище фотографа.

Тут дрогнули будущие десантники и наперебой рассказали почти семейную историю происхождения этого прозвища. Курьезность ситуации состояла в том, что никто бы не смог отрицать, что именно это прозвище нужно было бы дать вторым именем новорожденному Королеву при крещении. Уж очень оно подходило к порой безответственному и неуклюжему, но удивительно душевному человечку, готовому вспыхнуть в любой момент, если требовалась помощь.

— Прошу дать возможность искупить свою вину, — не очень четко выговорил фразу виновник всех бед. — Искупить, как говориться… мороженным. Вот как раз столики на уголке с видом на Фонтанку… Это там, где чижик-пыжик… Ну дальше вы знаете… Ну, позвольте, друзья мои… Каждый заказывает какое захочет и сколько захочет… Только некоторым разрешается не более килограмма.

Призыв не остался незамеченным и подрастающая смена, ухватив дядю Витю за руки уже неслась впереди команды всей. За ними припустилась Анна, и взрослым ничего не оставалось, как замыкать шествие.

Отыскались и свободные места, и официанты засуетились вокруг, ожидая хорошие заказы, и разноцветные шарики мороженного в сиропе, шоколаде и кокосовой стружке словно сами устремились на столы, где некоторые от нетерпения стучали ложечками с длинными ручками.

— Я сегодня добренький, ребята, — хвастал Пыха новым телефоном, — вот, заработал. Нудно обмыть мороженым, а то работать не будет.

Правда он зря беспокоился, что «iPhone» не будет работать. Часа в два ночи он как раз и заиграл приятную мелодию. Беда была в том, что ее никто в доме Светкиной институтской подруги не знал, ни москвичи, ни питерцы, ни новый хозяин сотового, спавший в эту ночь на удивление крепко.

— Алло… — трубку взяла Светлана.

— Простите, а Виктора можно позвать, — взволнованный незнакомый голос старался говорить спокойно и как можно тише, но его тревога передалась жене десантника.

Очевидно, подобные звонки по ночам за последние десять лет ее жизни случались не редко. Она мигом перешла в состояние повышенной боевой готовности и быстро растолкала похрапывающего Королева.

— Пыха, твой знакомый в беде!

Это подействовало молниеносно, и фотограф, прижав аппарат плечом к уху, уже одевался, как новобранец в казарме, вскочивший по тревоге. Как ни странно, Глеб тоже проснулся и присоединился к нему, словно только этого и ждал. Они скатились вниз по лестнице и запрыгнули в «Рено», взревевшее, по команде Глеба. Королев не прерывал связи с единственным человеком, который мог позвонить на этот номер.

Оказалось, что неизвестные напали на снятую для господина Джонсона квартиру в доме по улице Миллионной. Охранник и водитель были убиты, а Кирилл успел только схватить свое портмоне с коммуникатором и выпрыгнуть со второго этажа на клумбу во дворе. Все обошлось, он только оцарапал ноги, но сумел унести их подальше оттого места. Пробираясь проходными дворами, куда глаза глядят, позвонил единственной живой душе, которая могла ему помочь в Питере.