Наталья Александрова - Камея римской куртизанки

«И где ж вы раньше были?» – подумала Анна и постаралась, чтобы эта мысль отразилась в ее глазах.

Впрочем, Анна тут же опомнилась. Эта толстая обаятельная Дуся ей нравилась.

В это время злодей застонал и зашевелился.

Открыв глаза, он увидел Анну и проговорил странным, полусонным голосом:

– Это ты… опять ты… как тогда, два года назад, в Дальнереченске…

– В Дальнереченске? – вспыхнул Лебедкин. – Два года назад, когда там было совершено зверское убийство?

– Тогда я на месте убийства видела серебряную ложечку… – проговорила Анна. – Посмотрите в его нагрудном кармане, она у него!

Лебедкин коршуном бросился на злодея и выхватил из его кармана старинную ложечку.

– Это та самая! – вскрикнула Анна. – Этой ложечкой он… – видно было, что ей очень трудно продолжать, но она заставила себя: – Этой ложечкой он вырезал глаза Эмилии!

– Вряд ли это можно рассматривать как улику… – с сомнением проговорила Дуся.

Но тут что-то случилось с племянником Броницкого.

Лицо его побледнело и как-то оплыло, в нем проступило что-то детское. Он заговорил странным детским голосом:

– Мама, мамочка, не надо! Пожалуйста, не выковыривай мои глазки! Я больше не буду подсматривать за тобой… пожалуйста, мамочка, не сердись на меня! Я буду хорошим, послушным…

– Типичный психопат с ретроградным отклонением! – авторитетно проговорил Лебедкин.

– Чего? – переспросила Дуся. – Начитался умных слов! А по-русски нельзя?

– Ну да, попросту – некоторые серийные убийцы совершают свои преступления из-за перенесенных в детстве психических травм. Почему-то чаще всего причиной является жестокое обращение матери. В голове у такого человека происходит странное замещение – саму мать он продолжает обожать, буквально боготворить, а все обиды и оскорбления вымещает на других женщинах. Чаще всего он выбирает тип, внешне похожий на мать.

Лебедкин перевел дыхание и закончил:

– Я не удивлюсь, если мы выясним, что мать этого урода была голубоглазой блондинкой. Видишь, он тоже поминает свою мать, просит у нее прощения… типичная картина!

Злодей тем временем продолжал хныкать:

– Мама, мамочка! Не сердись на меня! Я больше никогда не буду за тобой подсматривать! Я принесу тебе цветок, такой, какой ты любишь! Темно-красную розу…

– Темно-красные розы… – повторил Лебедкин. – Точно, это он! Все эти убийства – его рук дело!

Злодей вдруг вздрогнул и огляделся по сторонам, как будто проснулся. Лицо его снова изменилось, оно стало хитрым и скрытным.

– Кто вы такие? – проговорил он, увидев незнакомые лица. – Что вы делаете в этой квартире?

– Вот только не надо разыгрывать невинную овечку! – оборвал его Лебедкин. – Гражданин Штукин, вы арестованы по подозрению в нескольких убийствах в разных городах!

– Что за бред! – злодей криво усмехнулся. – Какие убийства? У вас ничего на меня нет!

– А это мы еще посмотрим! Может быть, и есть! Взять хотя бы эту ложку… – Лебедкин показал прозрачный пластиковый пакетик, в который положил серебряную ложечку.

– Отдайте! Отдайте мне ее! – захныкал Штукин. – Это мамина ложечка! Она мне очень дорога! Вы не имеете права…

– Еще как имею! Это важная улика! На ней наверняка осталось ДНК ваших жертв!

– Ерунда, я ее каждый раз как следует отмывал! – проговорил Штукин и тут же осекся, поняв, что сболтнул лишнее.

– Вы не представляете, Штукин, как далеко шагнула наука! Как бы тщательно вы ни отмывали орудие убийства, эксперты всегда найдут на нем частицы ДНК жертвы! И это еще не все… вот эта женщина видела вас на месте убийства в Дальнереченске!

Штукин хотел возразить полицейскому, хотел сказать, что Анна не могла его видеть, что она была без сознания, но на этот раз вовремя прикусил язык и только злобно покосился на Лебедкина:

– Вы блефуете!

– А вот это мы посмотрим!

Он рывком поднял Штукина с пола, защелкнул на его руках наручники. Тот скривился от боли:

– Осторожно! Моя рука!

– Потерпишь! – И Лебедкин вывел арестованного из комнаты.

Полицейские ушли, договорившись с Анной и Светланой встретиться позже, чтобы взять у них показания.

В квартире остались сестры и Арсений Ростоцкий.

– Что ж, теперь вы можете осмотреть картину, ради которой приехали! – проговорила Светлана вполне светским тоном.

– После всего, что здесь произошло? – возразила ей Анна. – Давайте хоть чаю выпьем, чтобы прийти в себя. Или, может быть, кофе?

– Пожалуй, лучше кофе, для бодрости… – улыбнулась Светлана, хотя по блеску глаз и порывистым движениям сестры Анна видела, что та и так бодра.

– Я заварю! – Анна вышла из комнаты, заметив, как обмениваются эти двое нежными взглядами.

Что-то больно быстро у них возник контакт… однако это может быть для Светланы полезно. Во-первых, не дело это, что молодая женщина все время одна, у нее должны быть друзья, поклонники, за ней должны ухаживать, приглашать куда-нибудь на люди… А во-вторых, человек этот Ростоцкий вроде порядочный, опять же в искусстве разбирается, поможет Свете с дядюшкиным наследством разобраться.

Анна усмехнулась: она рассуждает как умудренная жизнью дама преклонного возраста, а она ведь всего на три года старше Светланы, ей и сорока еще нет…

Ну, видно, судьба такая – жить одной. Она Светлане мешать не станет, над душой стоять не будет, необязательно ведь вместе жить. А понадобится сестре помощь – она сразу примчится.

Помянув добрым словом старуху-домработницу, у которой на кухне был полный порядок, все чашки в буфете стояли строго по ранжиру, и сахарница полна, и кофе имелся аж трех сортов, Анна составила чашки на поднос и понесла его в комнату.

Эти двое сидели рядом на диване, тесно сдвинув головы, и о чем-то толковали вполголоса.

За кофе разговор шел об искусстве, потом Ростоцкий долго любовался картинами и, наконец, уехал, предварительно договорившись, чтобы за ним прислали из музея машину. Он объяснил, что на его собственной машине оказались проколоты все колеса, оттого он и задержался. И если бы не его обязательность и хорошее воспитание, которое велело ему позвонить, тут же сказала Светлана, им с сестрой пришлось бы несладко.

А Анна добавила, что колеса ему наверняка проколол Штукин, чтобы задержать его и приехать раньше его в квартиру Броницкого.

Снова начались расшаркивания, встревоженные взгляды и предложение показать Светлану хорошему врачу, так что Анне это слегка надоело. Очевидно, Ростоцкий это заметил, и тут как раз позвонили, что машина у подъезда.

– Поедем и мы? – спросила Анна. – Я вызову такси.

– Подожди, это должно быть где-то здесь… – Светлана выдвинула верхний ящик стола и принялась перебирать бумаги.

– Что ты ищешь? – удивленно спросила ее Анна.