Наталия Новохатская - Критский бык

В общении с Валентином я не только выражала себя свободно, но в самой манере изложения находила новые пути и повороты. Бывало, кто ж спорит, что вдали от бывшего друга я мыслила диалогами с ним. Он «говорил со мной в тиши, когда я бедным помогала», «незримый, он мне был уж мил», и так далее и тому подобное из "Евгения Онегина" в частности. Вольно или невольно, Валентин исполнял роль alter ego и собеседника в любых диалогах. К тому же, мы развлекали друг дружку по первому классу. Теперь finita.

Однако и под номером четыре отыскалось «что хорошо».

Худо-бедно, но с выходом из сознания друга Валечки я училась мыслить и двигаться самостоятельно. Пускай и не так весело, но зато без опёки, свободно.

Итого, по четвёртому разу «хорошо» сплетались с «худо», как неразлучная парочка змей или как спирали в ДНК.

Пункту пятому и последнему я не смогла подобрать определения, только даром извела полсигареты. В первом приближении пятый пункт выглядел так.

Всё это конечно хорошо и замечательно, вот только бывший куратор некто Ярнатовский превысил полномочия. Не столь важно, отчего он подумал обо мне худо, с какой радости произвел в агенты объединенных разведок и мафий мира, может быть, я заслужила его худое мнение, но факт остается фактом вне всяких оценок.

Аркаша посетил моё скромное жилище нелегальным способом, усугубил там беспорядок и неизвестно в каком виде оставил. Это безусловно худо, без малейшего смягчающего обстоятельства. Хорошо бы, причём безусловно, подняться со скамьи, бросить оценивать амбивалентные впечатления, ибо не вижу здесь ни Жана-Жака Руссо, ни Баруха Спинозы, и вплотную заняться насущными делами. А именно, ехать домой и смотреть, в каком состоянии пребывает мое движимое и недвижимое имущество после визита упомянутого подполковника.

Я надеялась, что серебряных вилок он с собой не унёс, но закрыл ли двери и запер ли сейф в пылу разыскного угара – Бог весть. А мой замок в принципе открывается гвоздем. В довершение конфуза, помнится мне, что в ванной комнате уютно располагалась экспозиция скромного исподнего, неужели данное зрелище лишило бедного Аркашу последних остатков соображения?

До такой степени, что он забылся вконец и ринулся меня разоблачать по всем канонам советского шпионского жанра. Образчик был предъявлен только что…

«Вы изобличены, гражданин Гадюкин, вот доказательства!» – примерно к такой мысли свелось недавнее выступление подполковника.

Так вот гражданке Гадюкиной не худо бы пойти и проверить тайник на кухне, произвести инвентаризацию компрометирующих ценностей, убедиться, не счёл ли подполковник какую-нибудь яркую брошку уличающим обстоятельством из жёлтого металла. И хорошо бы это предпринять поскорей, по свежим следам взлома и обыска.

Далее я вспомнила, что кроме фамильного барахла моя квартира ломится от миллионных сумм, честно заработанных предыдущим днём, рублевые деньги валяются внаброску по всей квартире. А в чёрной торбе и в хаотическом состоянии лежат утренние «ВРАН» овские деньги. И совсем не худо бы взять деревянную наличность, сбегать в пункт обмена и обратить в баксы США или в дойчмарки, такова была неизменная процедура накопления вечных ценностей.

Здесь вам не тут, здесь вам наилучший и наивернейший банк находится у вас под кроватью. А вовсе не в МММ, иначе нет проблем с инфляцией и вашими накоплениями, они сделают вам ручкой рано или поздно.

Так грубо материализовавшийся пункт пятый изгнал предыдущие соображения, снял меня с лавочки и погнал на набережную ловить частника. До дому я доехала без приключений, хотя водитель упорно задавался вопросом, чем зарабатывает себе на жизнь пассажирка, уж не древнейшим ли на свете промыслом. Я не берусь сказать, либо у парня с фантазией было бедновато, либо он выяснял дневные расценки ночных бабочек для расширения извозного бизнеса.

К великому моему облегчению движимость с недвижимостью оказались в относительном порядке. Ворвавшись с ходу в недвижимость, я отметила, что дверные замки функционируют нормально, а квартира пребывает в том беспорядке, в какой я привела её собственноручно.

Аркаша ничего не добавил, даже напротив, тщательно скрыл следы краткого пребывания и активной деятельности, вот что значит профессионал по сыску. Подполковник оставил в первоначальном состоянии даже мусор в прихожей – нет бы замести следы! И ванная комната с самодельным старательским лотком, также с выставкой трусов и лифчиков на верёвке пребывала в невозбранности, если так можно выразиться. Аркаша пришёл, увидел и триумфально рванулся докладывать наблюдение. Сообразил, милый друг, что именно я промывала, потом найденный список подтвердил догадку. Или наоборот, откопал под мойкой прайс-лист и понял смысл моей ванной деятельности.

Вслед за проверкой состояния недвижимости наступил черёд домодельного сейфа. Пару минут я провела в состоянии неприличной паники – сейф никак не открывался. Я почти подумала, что Аркаша запечатал тайник с уликами в ожидании обыска с ордером и понятыми, с него бы сталось.

Уведомлять Пашу и звать на помощь слесаря из его конторы казалось смешным и не совсем пристойным. Такая глупая просьба не вкладывалась в образ хоть плохо управляемой, но компетентной сотрудницы. Однако за вздорными помыслами замок сейфа прокрутился впустую и неожиданно открылся. Если бы я не знала, что взлом имел место, то имела полное право заподозрить неладное. Мой собственный прайс-лист я захватила с собой, принесла мысленную благодарность Аркаше и произвела инвентаризацию ценностей самым роскошным образом, сверяясь со списком предметов и цен.

Впервые за много лет я точно узнала, как называются мои камни, какие в них караты и на сколько тысяч потянет каждое изделие, хотя бы приблизительно.

Думается, что германские предки взирали с небес и одобряли пунктуальность, также выносили Аркаше заочную благодарность, без него я не собралась бы оценить наследие вплоть до конца времен. То руки не доходили, то денег на экспертизу было жаль, то возникали мысли, что экспертиза послужит соблазном для экспертов, вполне тривиальное сомнение. Господин Ярнатовский, надо понимать, произвёл оценку от имени конторы Обольянинова с братом, и, что самое приятное, за их счёт.

Убедившись, что имущество осталось в целости, а скромная пачка валюты в уголке не похудела ни на одну купюру, я не стала проверять именные ложки с вилками, понадеялась на честность подполковника в отставке. Вместо того сбегала в обменный пункт напротив дома и перевела деревянные миллионы, скопившиеся в квартире, в конвертируемую валюту. Оставила лишь необходимый прожиточный минимум.

Не в моих привычках присваивать чужие заслуги, поэтому сразу признаюсь, что способ хранения сбережений я придумала не сама и строго придерживалась не из особой гордыни. В то лето, как никогда ранее, открылось множество соблазнов. Почти всех родных и знакомых поманил призрак легкой наживы, и они наперегонки вкладывали деньги в фонды, народные банки и прочие учреждения, расплодившиеся, как грибы поганки после дождя. Меня тоже уговаривали присоединиться, твердили, что деньги должны работать, а не лежать втуне, иначе инфляция отъест лакомый кусок, даже если сбережения будут в валюте.