Оксана Обухова - Пока не зазвонил телефон

Но телефона не было. А отец постепенно приходил в себя. И тогда в голову убийцы пришла шикарная идея! В улику можно превратить не только фотографию. Лучшая улика — это отпечатки пальцев, кровь убитой девушки, ее ДНК. Их-то подделать нереально!

Михаил измазал руку отца в крови Ларисы и приложил ладонь к подолу платья, кусок которого потом отрезал. Оттиск окровавленной ладони, как наделся убийца, навсегда привязал отца к убийству горничной.

Нет! Он привязал его ко всем убийствам!

Но как заставить отца не побежать сразу же в полицию? Михаил не знал, успел ли тот разглядеть в темноте под ветками лежащую Ларису. Если он, очнувшись, увидит на своих руках кровь, то как поступит? Испугается и позвонит в полицию? Или, не поняв, что происходит, предпочтет помалкивать?

Остановить от решительных действий стопроцентного мужика можно лишь одним способом: страхом унижения, вероятностью стать объектом для насмешек и злословия. Подозрений в убийстве, которого не совершал, батя может и не испугаться, с головой и нервами у него полный порядок.

Но Михаил очень хорошо знал своего отца. Дмитрий не ругался матом, втыкал всего лишь «типа». Для выражения презрения к какому-то мужчине использовал синонимы слова «гомосексуалист» в различных вариациях. И если он поймет, что сам сейчас попал под это оскорбление…

Михаил решительно стянул с отца штаны и вдарил по его копчику: «Чтоб думал, отчего задница болит, а не о звонке в полицию!»

Сбросив тело Лары в воду и оставив отца на берегу, пошел домой. Его отсутствия никто, разумеется, не заметил — мама и отчим крепко спали. Выходя на дело, Водяной подстраховался и добавил им в чай немного снотворных капель.

Утром Михаил узнал, что отец, как и ожидалось, никому ничего не рассказал. Он весь день провалялся в постели и, вероятно, терзался в непонятках. О том, как сложился разговор отца с приехавшими полицейскими, Михаил не знал, но, судя по всему, им он тоже ничего не сообщил. Не смог рассказать о том, как очнулся с голой задницей и рукой в крови.

— Знаешь, — задумчиво глядя мимо сыщика, говорил убийца, — у меня в тот день в мозгах как бы все само собой сложилось… Я понял, что, подставив батю, смогу увезти мою принцессу и спрятать ее здесь. Я, майор, как черт трудился! Все тут обустраивал, готовил… Еще бы пару дней — и здесь был бы полный фарш! А теперь вот топить приходится, чтоб штукатурка высохла. — Водяной установил тяжелый взгляд на Гущине и произнес: — Это ты заставил мачеху увезти мою принцессу?

Стас догадался, что в связи с отъездом Янины «на похороны в Тулу» Михаилу пришлось форсировать события и он очень этим недоволен. Он не успел «достойно» принять здесь любимую.

Гущин выразил искреннее недоумение, вздернув плечи до ушей:

— При чем здесь я? О том, что «русалки» похожи на Янину, мы не догадались. О том, что ты нацелен на нее — тем более. Сегодня пришла телеграмма, и Евгении пришлось собираться вместе с дочками.

— Ну да, — кивнул убийца. — В общем, похоже на то.

Уводя психопата от скользкой темы, сыщик поинтересовался:

— Миш, а где моя собака? Ты и ее убил?

— Да на фига мне это? Твоя псина очень пригодилась, мент. Послушная, сама пошла со мной. Я ее потом усыпил хлороформом из дома Феди и привязал на шею поводок из его же веревки. Вдобавок вставил в узел волос Феди, затянул, чтобы не выпал. Я же знаю, как сейчас работают криминалисты: на веревке потожировые следы Федула, в узле есть его волос… То, что Янину похитил он, докажет твоя псина, мент. Я заставил ее немного поскулить, записал вытье на телефон, а после выпустил неподалеку от Заборья, типа такса сбежала от Федула и доказательства вам принесла… — Водяной хитро прищурился: — Вот ты, наверное, думаешь, а почему я вообще подставил вам Федула, да? Федя, как ты сам сказал, не тот человек, за которым пойдут хорошенькие девочки. От него как от козла воняет… Так?

— Честно сказать, не понимаю, — признался сыщик. — Ты хочешь, чтоб отца подозревали в убийствах…

— Не надо финтить со мной, майор, — оборвал убийца. — Не на того напал. Я тоже хорошо помню, что бати не было в России, когда я увел девчонку с пляжа. И на сегодня у него тоже есть алиби. То есть…

— Янину помог ему похитить Редькин, — закончил предложение майор.

— Слава богу, — осклабился Михаил, — наступило прояснение в мозгах. От того, что ему помогал Редькин, отцу уже не отвертеться. Феди, — Водяной развел руками, — нет. Он как бы существует, как то привидение, похищает принцесс и псов, включает телефон вблизи деревни, он где-то рядом… Но его нет. Если бы сегодня мне что-то не удалось или отец все же рассказал о том, что видел на берегу и ему б поверили, то я отослал бы ему сообщение от Редькина — фотографию отпечатка ладони на куске платья — и денег попросил бы. Понимаешь теперь, мент, почему мне пришлось подкинуть Феде новый телефон?

— Да. Догадываюсь, что в старом телефоне Феди не было фотоаппарата, — вздохнул Гущин. — А тебе требовалось переправить снимок отпечатка окровавленной руки. Если что, свалить убийства на отца уже сегодня и полностью отвлечь на него полицию.

— Да. Но очень-очень не хотелось! И вот потому-то я привез тебя сюда. Вначале хотел попросту прихлопнуть и утопить, но ты и твоя псина очень вовремя здесь объявились, мент.

Убийца издевался. Показывал, что скудоумный сыщик с самого начала был ему совершенно не опасен.

— Ну ладно, — кивнул майор, — я признаю, что ты меня обыграл. Мои коллеги действительно начнут разыскивать Редькина… Но что дальше, Миша? Как ты объяснишь Янине, что должен держать ее в плену? Она ведь потребует отпустить ее к маме. Или ты надеешься, что она так тебя любит, что добровольно согласится жить в подвале? Миша, опомнись! Пока не поздно, пока Янина не проснулась, увези ее обратно… а со мной можешь поступать как угодно. Не надейся, что она будет счастлива рожать тебе детей в подвале, увези ее отсюда!

Водяной язвительно скривил губы:

— Благородно. Убей меня, но девушку отпусти.

— Да, — сыщик выпятил подбородок. — Умолять тебя не собираюсь, так как знаю: бесполезно.

Михаил презрительно оглядел пленника. Щелчком пальцев сбил невидимую соринку с брюк.

— Ты думаешь, я такой тупой и не понимаю, что Янина не обрадуется, проснувшись взаперти? — Гущину внезапно показалось, что маньяк смотрит на него как на выключенный телевизор. Представляет на темном экране какие-то собственные картины, мечты, далекие от действительной реальности. — Я типа надеюсь на стокгольмский синдром? Нет, мент, — чуть «прозревший» убийца подался вперед, — все будет совсем не так. Вначале — да, я дам ей выплакаться. Скажу, что был вынужден так поступить, но ничего объяснять не буду. Сама поймет через годы, когда отец… повесится. Когда его найдут в петле с сережками «русалок» в кармане и запиской «Простите». Такую записку он оставил матери, когда ушел к Женьке. Там было одно слово печатными буквами — «Простите». Как думаешь, майор, я смогу такими же крупными буквами написать одно-единственное слово, а? Как думаешь, мама вспомнит ту, первую, записку? Подтвердит, что отец так извиняется в предательстве? А что будет, когда вместе с сережками в кармане бати найдут лоскуток платья Янины с кровавым отпечатком его ладони… Чему поверят? Фактам или оставшимся вопросам к мертвому серийному убийце?!