Виктория Лисовская - Клад Василия Блаженного

— Дядя Петя, я не одна. Тут со мной следователь, который ведет это дело. Нам срочно нужно еще раз место преступления осмотреть. Да, да, я знаю, что там все смотрели. Это следственный эксперимент такой. Спасибо, дядя Петя, мы сейчас подойдем.

Лена положила трубку и посмотрела на Яшина:

— Ура! Прокатило!

А у Володи даже дыхание перехватило, так красива была Синицкая в этот момент, и так ярко у нее блестели глаза.

— Да, пошли, — прохрипел он, взяв ее за руку.

Гремя ключами, охранник Седов пропустил их в храм. Стараясь не шуршать пакетом с элитным коньяком, полученным в подарок от новоиспеченных кладоискателей, он попросил и их соблюдать тишину.

Лена согласно кивнула.

— Ну, и куда нам надо? — спросил Яшин.

Девушка тащила его по крытым галереям храма куда-то вглубь.

— Я считаю, что нужно искать в подклете, ведь именно там хранилась государственная казна, деньги и драгоценности простых горожан шестнадцатого-семнадцатого веков.

— Так подклет же внизу, куда ты меня тянешь? — возмутился Володя.

— Подклет внизу, а лестница, к нему ведущая, находится в церкви Покрова Богородицы. Причем тут история тоже интересная. Лестница эта была потайная, сделанная в стене и замурованная. Ее совершенно случайно нашли при реставрации храма в тридцатых годах, — рассказывала девушка, уже спускаясь по лестнице. — Скорее всего, многие потайные ходы и лестницы до сих пор не найдены.

— Да, а лестница узковата, спускаться по ней довольно неудобно, — пожаловался Яшин.

Ему с его высоким ростом и довольно широкими плечами было и впрямь весьма неудобно, стены из красного кирпича давили на него, и сама атмосфера казалась ему угнетающей. Худенькая и хрупкая Леночка, как быстроногая лань, скользила впереди.

— А представь себе, как неудобно было спускаться раньше боярам в трех шубах или государевым людям в парчовых нарядах, — рассмеялась она. — Вот мы и пришли, вот и подклеты царские. Здесь экспозиция музея невелика, мы, я думаю, сможем тут найти, что нужно.

— Знать бы еще, что искать! — проворчал Яшин.

Они прошли по крытой галерее. Сводчатый потолок и расписанные стены, освещавшиеся сейчас необычными, выполненными под старину светильниками, производили необыкновенное впечатление.

— Вот, например, это что за орудия пыток? Я думал, у нас в старину не пытали, не было такой инквизиции, как в благодатной Европе! — сказал Яшин, уставившись в одну из витрин.

— Что? Нет, это не орудия пыток, хотя выглядят действительно жутковато. Это вериги. Их святые и блаженные носили сами, по собственной воле, терзая свое тело ради Господа, ради Его благодати, — объяснила Лена.

— Так это больно небось? — разглядывая вериги, спросил Володя.

— Еще как больно, в этом и смысл — бороться с физической болью, с искушениями во благо Христово. Некоторые монахи носили вериги пару часов, кто-то целый день, а некоторые, как, например, Иоанн Блаженный, постоянно, не снимая. По легенде, именно эти вериги ему и принадлежали. Но речь сейчас не о нем. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Они прошли дальше по коридору.

— Вот скажи мне, Володя, вокруг какого святого крутится наше дело?

— Василия Блаженного.

— Правильно. А знаешь ли ты, Володя, какая самая древняя икона в Покровском соборе? Маленькая подсказка, она датирована шестнадцатым веком.

— Неужели тоже икона Василия Блаженного? — удивился Яшин.

— Да, представь себе. Снова наш знакомец, — удовлетворенно кивнула Синицкая. — Вот она, полюбуйся. Совпадение? Нет, я так не думаю.

Она подвела его к изумительной иконе, на которой был изображен сам Блаженный, стоящий босяком, голый, в одной набедренной повязке на фоне белокаменного Кремля. В левом верхнем углу был изображен еще один святой, благословляющий старца Василия.

От иконы веяло спокойствием и благодатью, и Яшин невольно засмотрелся на изображение Василия, покровителя Москвы шестнадцатого века.

— Значит, раньше Кремль был белокаменным? — спросил он Лену. — Извини, я в школе историю не очень любил, больше математику.

— Еще и двоечник, — ухмыльнулась Лена. — Про белокаменный Кремль рассказывают в пятом классе, но не это главное! Как же я раньше не обратила внимание? Я же столько раз видела эту икону! Смотри, что это?

— Ммм… похоже на Спасскую башню с распахнутыми воротами, — ответил Володя.

— Тогда она называлась Фроловской башней. Она была построена в тысяча четыреста девяностом году, — сообщила Лена, рассматривая икону.

— А почему на шпиле двуглавый орел? Я думал, этот символ России появился позднее, при Романовых.

— Двуглавый орел — символ не России, он гораздо более древний, он пришел к нам из Византии, Константинополя, Царьграда. Помнишь доктрину «Москва — Третий Рим»? Про преемственность от Константинополя? То-то же мне этот орел таким знакомым показался! Да, и обрати внимание, Василий Блаженный рукой указывает на этого орла.

Она достала из кармана золотой ключик, на котором был выгравирован точно такой же двуглавый орел.

— Значит, ключик отсюда? — обрадовался Яшин. — Но что он открывает?

— Я знаю, что! Здесь на иконе есть только одна подходящая замочная скважина.

Яшин указал глазами на черный зияющий вход, изображенный на Спасской-Фроловской башне.

Лена кивнула, зачем-то перекрестилась и приложила ключик к поверхности иконы, там, где были изображены ворота Фроловской башни.

Сначала ничего не происходило, но через несколько секунд раздался громкий скрежет со стороны улицы.

Выйдя из музея на Красную площадь, они не поверили собственным глазам — часть стены у ворот Спасской башни отошла в сторону, открыв темный туннель.

— Ничего себе! — присвистнул Яшин.

— Надеюсь, ты захватил с собой фонарик, — с азартом воскликнула Лена и первая подошла к туннелю.

— Одолень-трава, одолей всех лихих людей, всех злых гостей, защити от врагов-супостатов, от мыслей, поступков, от дел булатных. Забери черные мысли и черные дела, о одолень-трава, — нашептывала в горшочек с кипящим варевом ведьма Аргафена. — Слово мое сильное, слово мое цепкое, слово мое крепкое. Никто не снимет, никто не уберет. Злодеев одолень-трава покарает и убьет…

Аграфена помешивала деревянной ложкой варево и твердила волшебные слова, чтобы отрава ядовитая обладала еще большей силой и мощью.

Любопытная луна заглядывала в каморку ведьмы. Именно в ночь полнолуния подобные обряды обладают двойной повышенной силой.

Тут раздался громкий стук в дверь.

— Кого это принесло в ночь-полночь? — проворчала травница.

Однако клиентов не выбирают, значит, ночью старая колдунья Аграфена понадобилась.