Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– Туда им и дорога, – буркнул Витька, – один фиг ничего путного из них при такой матери бы не выросло. Бабу Надю жалко, а их нет, веришь?

Старуху увезли вечером, белая с глухими окнами «газель» приехала в одиннадцатом часу. Толстые, похожие друг на друга мужички сноровисто завернули тело в одеяло и унесли, погрузили в машину. Та врубила дальний свет, тронулась с места, заехала в лужу, потом выбиралась оттуда, подняв фонтан грязной воды, потом укатила-таки к мосту, пропала там. Стало очень тихо, дом будто вдохнул и так затаился, ветра не было, трава не шевелилась, лишь трещали оттуда кузнечики и прочая мелкая живность, с реки подползал туман. Электрички гремели где-то далеко, точно вполсилы, небо заволокло тучами, по границе неба и леса полыхнуло синим, и снова все успокоилось. Витька сел на верхнюю ступеньку, Макс устроился рядом. Было уже очень темно, из открытой двери подъезда падало совсем немного света, тянуло сыростью.

– Ты не знаешь, как ее фамилия?

Неподалеку что-то зашуршало. На едва освещенной стене показался здоровенный таракан, он непринужденно топал по стенке и водил усами. Витька хлопнул в ладоши, таракан притормозил, повел башкой по сторонам и двинул дальше.

– Плохи наши дела… Нет, не знаю. Она же тут недолго прожила, здоровалась всегда, потом попросила как-то в аптеке кое-что купить. Я купил, а фамилию не спрашивал. Помянуть надо.

– Надо. – Макс прислушался. От моста доносились звуки шагов, будто кто-то бежал по брусчатке, ну или очень быстро шел к дому. Шаги стихли, потом стали ближе, в дверном проеме появилась темная тень.

– Блин, я же просила свет не выключать. – Настя сделала острожный шаг вперед. – Ну что за люди….

Макс включил фонарик в мобильнике, девушка зажмурилась, отшатнулась.

– Смешно, очень, – она шарила ладонью по стене, – я оценила. А вы чего тут расселись, больше выпить негде?

– Насть, баба Надя умерла. – Витька поднялся с места и щелкнул выключателем. Желтоватый свет озарил разгром и оторопевшую девушку. Она растерялась, смотрела то на одного, то на другого, и, судя по взгляду, еще не верила.

– Вчера вечером или ночью, – сказал Макс, – мы утром ее нашли, «скорая» и полиция приезжала, сейчас увезли уже. Надо помянуть, давай с нами.

В хозяйстве имелась бутылка хорошего виски из дьюти-фри, купленная еще в прошлом году, когда они с Наташкой в Австрию на Адвент летали. Прихватил ее с собой в надежде отметить новую работу, новую жизнь, а вот как оно повернулось.

– Пошли ко мне, – Витька достал ключ и двинул к своим дверям, – у меня все есть. Заходите.

Настя нерешительно глянула на Макса, в Витькину спину, прижала ладонь к губам и вошла в открытую дверь. Свет включили только в коридоре, сами расположились в кухне, Настя села у стола, поставила сумку на колени, Макс встал у двери, Витька хозяйничал и накрывал стол. Первым делом поставил три стопки, потом появился хлеб, огурцы и колбаса. Настя хотела помочь, потянулась к ножу, но Витька сам порезал все толстыми ломтями и разложил по тарелкам. Расставил их в одну линейку, вытащил из шкафчика на стене бутылку, ловко свернул пробку.

– Это водка? – Настя присматривалась к этикетке. За окном полыхнула молния, водка на мгновение окрасилась синим.

– Само собой, – Витька доверху налил в три стопки, поставил бутылку, вздохнул.

– Давайте, что ли, помянем. Бабе Наде будет приятно.

Все взяли по стопке, выпили, не чокаясь. Витька махом осушил свою, Макс выдохнул и тоже выпил залпом. Настя сделала маленький глоток, скривилась и схватила с тарелки огурец.

– Пей нормально, – буркнул Витька, – это тебе не кисляк французский.

– Понимал бы что, – с набитым ртом проговорила Настя. Макс зажевал выпитое черным хлебом. Водка почему-то не согревала, как обычно, от нее по хребту бежали мурашки, шевелились прибитые последними событиями злость и отчаяние. И последние деньги глупо потратил на эту халупу, что вот-вот развалится, и работы нет, и впереди снова ждет неизвестность…

– Вчера мы ее в последний раз видели, – от холодильника подал голос Витька. Он подпирал стенку и крутил в руках пустую стопку. Как у истинного холостяка, в кухне у Витьки имелась лишь одна табуретка, и ту он уступил Насте. Та кое-как расправилась со своей дозой, Витька моментально налил всем еще. Снова выпили, помолчали.

– Она же тут с зимы жила? – Настя доедала очередной огурец и украдкой глянула на часы. Витька взял в руки бутылку.

– Ну да, с февраля, вроде. Полгода, даже меньше. Первым делом Аньке высказала, что ее дети орут и много едят, а ее саму и селедкой торговать не возьмут.

– Правильно, – поддержала Настя, – так и есть. А я дура, на бабу Надю наорала, что она свет постоянно в подъезде выключает. Но ведь правда, темно и страшно. За мной как-то раз псина здоровенная от моста шла, я так испугалась, а тут еще и в подъезде темень. Потом шокер купила…

Она прикусила язык, окно озарилось синеватым светом, грохнуло так, точно молния ударила в крышу. Тренькнули стекла в старых деревянный рамах, Витька быстро разлил по стопкам третий раз, ориентируясь исключительно на звук.

– Мне хватит, – пыталась протестовать Настя.

– Ты не русская, что ли? – Витька отнял у нее стопку и налил на весу, отдал девушке, – три раза надо, по традиции. Ладно, баба Надя, прости нас, если что не так. Надеемся, что там, где ты сейчас, тебе хорошо, все гости твои к тебе приехали, и все у вас зашибись.

В поминальных традициях Макс был не особо силен, выпил третью, закусил колбасой. Глаза уже привыкли к полумраку, он видел на стене у окна здоровенную трещину и опасно нависший над плитой пласт штукатурки. Настя поставила пустую стопку на стол, тоже огляделась. За окном гремело и сверкало, но дождя пока не было, ветер завывал в верхушках кладбищенских берез, те мотались черными призраками в отблесках небесного огня.

– Что теперь? – Настя повернулась к Витьке, потом к Максу. – Дальше что?

Витька закурил и приоткрыл окно. В кухню ворвался сырой упругий ветер, гром заурчал, точно пес под окном: глухо, но все увереннее набирая силу.

– Уезжайте, если хотите, – Витька выдохнул дым в окно, – один фиг дому хана. Валите, я не в обиде.

– А ты как же? – Настя поставила локти на стол, уперлась подбородком в ладонь.

– Это мой дом, я тут родился и всю жизнь прожил, бежать не собираюсь. Да и некуда мне. Запахи сырости и дыма слились, с улицы послышался тихий шорох, вдали, еле слышимая, загудела электричка. «На вахту уеду», – подумал Макс, – «на полгода сразу». Это выход, конечно, но куда возвращаться?

– А я еще на ипотеку не накопила, – проговорила Настя, – на первый взнос не хватит. Думала, до зимы дотяну. И потом, – она закрутила головой то к Максу, то к Витьке, – раз дом аварийный, нам взамен жилье дать должны, хоть какое-то. Не может же быть все вот так по беспределу?