Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– Подружка твоя? – Настя выглянула из ванной, Макс отвернулся.

– Стервь какая, – она спряталась обратно, – ну извини. Предупреждать надо было, что у тебя сегодня свидание.

Зазвонил домофон, резко и требовательно, Макс аж вздрогнул, коробки едва не развалились снова. Настя выглядывала из ванной с феном в руках и пристально смотрела на дверь. Макс снял трубку.

– Доставка, – раздался бодрый голос, – курьер, откройте, пожалуйста.

– Это шторки мои привезли. – Настя закрылась, хлопнула дверью. Макс подивился, как это Наташка прорвалась мимо консьержки, и повернул задвижку замка. Забрал у веселого парня пакет, положил на полку в коридоре. Настя ни на свой заказ, ни на Макса внимания не обратила, когда вихрем вылетала из квартиры, от души грохнув дверью. Макс, чувствуя себя паскудно, как никогда в жизни, перекинулся на коробки и мусор, точно вымещал на них свою злость на себя самого. Зато через полтора часа навел идеальный порядок и даже повесил шторки: те оказались впору, точно шились на их окна, и подходили под цвет плитки и пола.

– Красиво.

Настя вернулась неслышно, Макс еле удержался на табуретке, обернулся. Девушка стояла в дверях и комкала пакет, в коем курьер доставил заказ, но смотрела в окно.

– Нравится? – Макс спрыгнул с табуретки, Настя рассеянно кивнула. Макс задвинул шторки, раздвинул, кольца с нежным звоном ездили по карнизу, плотная ткань приятно шуршала. Макс взял табуретку и направился к выходу, Настя стояла на дороге и точно не замечала его.

– Такое дело, – она по-прежнему смотрела в окно за его спиной, – я уеду через два месяца. Во Францию, – пояснила она, точно это было страсть как важно, – Горд, Руссийон, аббатство Сенанк, Арль, Камарг, Авиньон. Прованс и Лазурный берег посмотрю, отдохнуть хочу.

– Отлично, – улыбнулся Макс, – просто шикарно. Привези магнитик.

Настя рассеянно кивнула, оглядела ванную, точно в первый раз ее видела.

– Обязательно, – она тронула пальцем плитку на стене, – привезу. А ведь тебе придется меня убить и расчленить. Ты готов?

Выражение лица у нее было как тогда на крыше, когда она швырялась камнями в бульдозер. Макс отступил прикрываясь табуреткой, сел на край ванной. Настя в упор смотрела на него, солнце ушло за угол дома, и стало темнее.

– В смысле, за квартиру, – пояснила девушка, – я ж тебе просто так ни сантиметра не отдам, понимаешь? Только через кровь, кишки и все такое. Готов?

Макс оставил табурет, поднялся. Настя смотрела на него снизу вверх и комкала в руках пакет. Макс отобрал его, бросил в коридор.

– А ты сама готова? – сказал он, наклонившись к ней. Настя дернулась, глянула зло, Макс придержал ее за руку. – Я тоже за свои метры драться буду. Но у тебя преимущество есть, – прошептал он. Настя смотрела уже заинтересованно, – шокер…

Кстати, где он? Канава превосходным образом пережила апокалипсис, помнится, как и припрятанный в кирпичах аргумент против бродячих псов. Не факт, что прямо сейчас Настя не прячет его в большой светлой сумке, что висит у нее на плече, или еще где-нибудь поблизости.

– Да иди ты…

Настя поправила шторки по своему вкусу, протерла и без того блестящий подоконник. Отошла в сторонку и любовалась на дело рук своих.

– Красиво, – сказал Макс, – отличный цвет, мне нравится. Давай отметим.

Настя повернулась к нему, смотрела снова без улыбки, удивленно, но и только.

– Да новоселье же, – пояснил Макс, – это святое дело, традиция!

Настя глянула в окно, на Макса и просто сказала:

– Давай. У меня вино французское есть, я в прошлом году привезла. Красное бордо.

– Сойдет.

От ее волос пахло цветами и чем-то сладким Настя перекинула волосы на плечо, принялась заплетать косу.

– Только давай наверху, – девушка глянула на потолок, – погода хорошая, тепло. Я попозже там еще цветы посажу, папоротник обязательно и лиану какую-нибудь цветущую, и плющ обязательно, чтобы по стенке полз…

Она говорила еще что-то, Макс особо не слушал. На террасе, так на террасе, какая разница. Вся квартира в их распоряжении и великий город за ее пределами: улицы, площади, переулки и парки, тайны, секреты, его прошлое и настоящее, а будущее… Чего загадывать, если судьба сама все за них решила, и перечить ей – суть тщета и ловля ветра.