Дмитрий Захаров - В пяти шагах от Рая

В дверь робко постучали.

– Федор Максимович, с вами все в порядке? – раздался тревожный голос секретарши.

– Все! – Генерал рванул душащий его галстук. – Не могу больше! Сегодня же пойду к самому… – Он вонзил толстый указательный палец в потолок. – Во всем покаюсь!

А вот это настоящий провал, господин Зорин! И депутатская неприкосновенность не спасет. Бежать! Свернуть к чертям собачьим проект, зачистить следы и бежать! Куда ты убежишь, родной? Он словно услышал в голове ласковый Голос. Ты задолжал и своим, и чужим, окажешься между молотом и наковальней, моя прелесть! Голос часто обращался к нему в ласкательной манере. И что в твоем понимании – «зачистить следы»? На подобное душегубство даже нацисты неохотно соглашались, набирая в зондеркоманды отъявленных негодяев из числа уголовников и садистов! Невообразимого труда стоило ему изгнать навязчивый Голос и собрать волю в кулак. Рука метнулась в карман пиджака, там в подкладку была вшита ампула с ядом. «Подарок» от спонсоров. С их слов, яд имел уникальное действие, имитируя сердечный приступ, экспертиза не обнаруживала следов действующего вещества.

В дверь решительно постучали, к секретарше присоединился мужчина. Адъютант, догадался Зорин. Идея озарила сознание как вспышка.

– Позовите врача! – закричал он. – У товарища Болдырева сердечный приступ! Я делаю искусственное дыхание!

Быстрые шаги с той стороны двери удалились. У нас две минуты, моя прелесть! Они найдут запасной ключ!

– Заткнись!!! – рявкнул Зорин.

Голос появился больше года назад. Поначалу он вел себя как интеллигентный человек, по ошибке попавший в компанию гопников. Был вежлив, уступчив, говорил то, что хозяин хотел от него услышать. Он дал пару дельных советов в затруднительной ситуации. Голос помогал там, где ситуация казалась безнадежной. Как психиатр, Зорин сознавал ненормальность своего состояния, но осознание это было отвлеченное, словно речь идет о каком-то другом Юрии Алексеевиче Зорине. Однако в последнее время Голос словно с катушек слетел! Он навязывал свою волю, диктовал условия. Он врывался в сознание властно, бесцеремонно, подавлял способность к анализу. Голос мог появиться неожиданно и так же внезапно исчезнуть, оставив после себя выгоревший разум, отвратительную дрожь в руках и приступы бессонницы.

Генерал опустился на стул, у него в груди что-то клокотало, словно там заработал со сбоями маленький моторчик. Он подозрительно посмотрел на Зорина налитыми кровью глазами.

– Ты что затеял?..

– Сейчас узнаешь, старая сволочь!

Одним прыжком он оказался за спинкой кресла, рывком затянул галстук на шее, упершись коленом. Генерал захрипел, пытаясь освободиться. Зорин намотал на кулак ткань армейского галстука, затрещала материя. Он выхватил из кармана ампулу, лопнула нить, сунул в распахнутый рот.

– Сожми зубы, моя прелесть… – прорычал он.

– С-с-сука…

От удара языка капсула выпала на стол. Генерал отважно сражался за свою жизнь, как много лет назад молодой командир подразделения, накрытого минометной атакой в Панджшерском ущелье, полз по сухой земле, а из простреленного навылет плеча струилась горячая кровь.

Зорин схватил липкую ампулу, раздавил пальцами и сунул ее генералу в рот.

– Вкушай дары богов, моя прелесть!

Голос одарил его не только идеями и уверенностью в себе, он даровал физическую силу, которой не было прежде. Худощавый мужчина без хлопот справился с могучим генералом!

Спонсоры не обманули. Яд подействовал мгновенно. Тучное тело обмякло, накренилось, с гулким звуком голова ударилась о полировку стола. В замочную скважину впился ключ, щелкнул предохранитель. Фортуна на нашей стороне, дружок! Убрать следы яда и смести микроскопические осколки в карман заняло полторы секунды, чуть дольше потребовалось времени для того, чтобы уложить грузный труп на стол, порвать на бледной груди рубашку. Когда распахнулась дверь, Зорин с ожесточенным выражением лица методично надавливал сложенными накрест ладонями на грудную клетку распростертого человека. Кабинет быстро заполнили люди, его оттеснили. У тебя прекрасные актерские способности! – проворковал Голос. Я горд! Мы все горды!

К нему подходили, сочувственно пожимали руку, благодарили за попытки оказать помощь умирающему. Немолодой врач участливо наклонился:

– Вы – молодец! Бились за его жизнь до последнего, но все было напрасно…

– Почему напрасно?

– Я вообще удивлен, что с таким сердцем он дотянул до этих лет. – Доктор грустно покачал головой. – Вы знали, что господин Болдырев страдал диабетом?

– Он никогда не жаловался на здоровье, – осторожно ответил Зорин.

После отлично проделанной работы Голос исчезал на длительное время. Сейчас он сохранял торжественное молчание, как отличник, ожидающий похвалы за безукоризненно выполненное задание.

– Оно и понятно! – вздохнул врач. – Работал на износ, как говорится, не щадя живота своего!

Зорин скорбно поджал губы. Ему не терпелось унести ноги от словоохотливого коллеги!

– А какой вы поставите диагноз?

– В случае скоропостижной смерти по закону мы обязаны делать вскрытие, но в данном случае считаю эту меру излишней. Я был личным врачом нашего славного генерала, уже три года назад настаивал на операции по шунтированию. Но куда там! – Он горестно сложил брови домиком.

– Атеросклероз?

– Семьдесят пять процентов стеноза! – Доктор оправдывался, будто лично проморгал смерть важного пациента.

Они обменялись рукопожатиями, и Зорин подмахнул пропуск у адъютанта. Тот выглядел озабоченным и вопросов не задавал. Мужчина сбежал вниз по широкой мраморной лестнице, словно ощущая погоню за спиной. Оказавшись в машине, достал простенький сотовый телефон. В телефоне был вбит единственный номер, на случай экстренной связи. Он немного помедлил, а потом нажал кнопку вызова. Ответили немедленно. Он коротко изложил суть дела и послушно ждал дальнейших распоряжений. Ждать пришлось восемь минут двадцать пять секунд – столько времени он отмерил на циферблате новеньких часов марки «Гармин». Инструкции были короткими и понятными. Готовые объекты подготовить к транспортировке, по остальным произвести зачистку. Связь прервалась в одностороннем порядке, попытка позвонить вторично не увенчалась успехом. О его личной дальнейшей судьбе не было сказано ни слова.

Зорин сидел неподвижно больше четверти часа, затем достал личную рацию, ввел код. Услышав отклик, он отдал короткое приказание. Там возникла пауза, после которой последовал ответ:

– У нас серьезные проблемы?

– Вас это не должно касаться! – закричал Зорин. Он и правда был не в себе! – Прием!

Абонент сохранял молчание, и это было хуже всего! Ох уж этот человеческий фактор и добросердечная славянская душа!