Наталья Александрова - Веер княгини Юсуповой

Надежде оставалось только принять положенную порцию благодарностей от супругов Сизовых, отчитаться насчет денег, да и идти восвояси. Но ей было ужасно интересно, кто же все-таки убил блондинку и для чего она притащилась на чужой юбилей.

– Что это такое? – удивленно спросила Галина, заглянув Надежде через плечо.

– Это кадр микрофильма. Мы в институте на таких пленках хранили нужную информацию и просматривали их через специальные оптические устройства. Они так и назывались – проекторы микрофильмов, сокращенно ПМФ. Были две основные модели таких проекторов – ПМФ-1 и ПМФ-2. Отличались форматом пленки и деталями конструкции. Ты должна помнить, ты ведь тоже в НИИ работала и наверняка ими пользовалась.

– Ну, когда это было! Сто лет назад. Каменный век. – Галина явно утратила интерес к пленке. Что ж, ее можно было понять, у нее своих проблем хватало.

А вот Надежду эта находка, наоборот, очень заинтересовала.

– Если не возражаешь, я посмотрю, что изображено на этом кадре, – сказала она.

– Да, конечно, ради бога… – отмахнулась Галина. – Делай с ним что хочешь. У меня, честно говоря, голова другим занята. Да и вообще, я же сказала, что этот тюбик не мой и я понятия не имею, как он попал ко мне в сумку.

Она все косилась на себя в зеркало и выглядела такой расстроенной, что Надежда даже немного успокоилась на ее счет, – теперь Галина займется своей внешностью и не станет трястись над муженьком. А вот интересно, если бы она его грудью не прикрывала и кто-то из возмущенных мужей набил бы ему морду, может, мозги у Виктора и раньше бы встали на место?

Надежда Николаевна поскорее откланялась и устремилась домой.

Положив фрагмент микропленки на стол, она задумалась. Как писали раньше под картинкой в газете: что бы это значило? Допустим, помада принадлежала убитой блондинке, которая сделала в тюбике тайник, чтобы спрятать в нем микропленку. Допустим, что блондинка таким сложным способом проникла в ресторан, чтобы увидеться с кем-то на людях, потому что так просто встречаться с этим человеком она боялась. И не зря боялась, как выяснилось.

И что ей, Надежде, теперь делать? Определить человека, с которым должна была встретиться Оксана Корюшкина, не представлялось возможным – мало ли народу было в ресторане в тот вечер…

Значит, надо попытаться прочитать то, что записано на микропленке. Может быть, это что-то даст. Разглядеть изображение невооруженным глазом не получится. Нужно его как-то увеличить. Но как?

В институте они пользовались специальным проектором, но сейчас таких проекторов днем с огнем не найдешь. Кому они нужны, если все хранится в компьютерах?

И тут Надежду осенило.

Она вспомнила, как в детстве с подружками смотрела диафильмы – целлулоидные пленки, на которых размещались кадры какой-нибудь сказки или детской истории, сопровождаемые титрами. В каждом доме, где были дети, имелся диаскоп – специальный проектор, чтобы просматривать эти фильмы на самодельном экране или просто на стене.

Детский диаскоп Надежды сохранился, и когда у нее появилась дочь, она тоже смотрела диафильмы при помощи старого проектора. Но потом и Алена выросла, вышла замуж и уехала с мужем на Север. А диаскоп наверняка давно уже отправился на помойку, потому что техника шагнула вперед семимильными шагами, а на смену допотопным проекторам пришли сначала видеомагнитофоны с кассетами, потом плееры для лазерных дисков, а потом и современные компьютеры и ноутбуки.

Надежда Николаевна не хранила старые, ненужные вещи и легко с ними расставалась, освобождая квартиру для новых вещей и новой жизни. Но ее второй муж, Сан Саныч, напротив, был человеком сентиментальным и хранил много совершенно бесполезных, с точки зрения Надежды, вещей. Особенно тех, которые были связаны с его сыном, – игрушки, первые школьные тетрадки, дневники с пятерками. Сын с семьей сейчас жил в Канаде, Сан Саныч по нему скучал, хотя и не признавался в этом Надежде.

Надежда знала, где муж хранит детские вещи, и подумала, что среди них вполне может оказаться проектор для диафильмов. Она залезла на антресоли, с трудом нашарила в глубине картонную коробку и вытащила ее, при этом чуть не свалившись с табуретки, а в последний момент едва не наступив на кота, который, конечно, не мог остаться в стороне и вертелся под ногами, боясь, что пропустит что-то интересное.

Кот возмущенно зашипел и отскочил в сторону.

– Не ври, я на тебя вовсе не наступила! – прикрикнула на него Надежда.

Кот на это выразительно мяукнул, что в переводе с кошачьего означало: «Ты не представляешь, что было бы, если бы наступила! Стоял бы такой вопль, что у тебя уши заложило бы!»

Надежда отмахнулась от него и заглянула в коробку. Как она и думала, там лежали поцарапанный детский волчок, облысевший плюшевый медведь, наполовину съеденный молью, стопка покрытых пылью тетрадей за первый и второй классы, несколько позеленевших оловянных солдатиков… Надежда покачала головой и подумала, что стоило бы все это выкинуть на помойку, но муж этого просто не переживет.

Она отодвинула тетради, подняв целое облако пыли, и увидела под ними то, что искала, – проектор для диафильмов. Оказалось, что он еще и работает, и Надежда приступила к осуществлению своего замысла. Она протерла объектив, вложила в проектор пленку и погасила в комнате свет.

На стене появилось изображение – какие-то бессмысленные, неразборчивые записи. Внимательно приглядевшись, Надежда поняла, что все слова отображаются вверх ногами, и перевернула пленку в проекторе.

Теперь она смогла прочесть довольно длинную записку, которая, однако, показалась ей бессмысленной. Короткие строчки выстроились узким столбиком.

дарь Илья Николаевичъ!

шей старинной дружбђ

азать мнђ огромную услугу.

мъ мђстђ, гдђ мы проводили

сныхъ часовъ въ задушевной бе-

вяннаго Ибрагима и трижды

вой стрђлкђ, прежде подразнивъ.

ня чрезвычайно важный, имђю-

къ «Голубымъ Звђздамъ» и кое-чему

– Что за бред? – проговорила Надежда, трижды пробежав глазами надпись на стене.

Кот, который, оказывается, находился тут же, у самых ног хозяйки, громко фыркнул. Видимо, он тоже не видел никакого смысла в этой странной записке.

Надежда, однако, не отступила и попыталась понять, что означают обрывки фраз.

Во-первых, она исходила из того, что эта записка вовсе не бессмысленная и для кого-то очень важна, иначе ее не стали бы переносить на специальную пленку и прятать в тюбике с двойными стенками.

Во-вторых, учитывая, что первые слова слева были оборваны, она сделала вывод, что перед ней не целая записка, а правая ее часть. Возможно, записка была разрезана или сложена пополам.