Марина Серова - Аттракцион невиданной щедрости

Управление внутренних дел представляло собой трехэтажное здание из темного кирпича. По иронии судьбы оно находилось неподалеку от набережной, где Артему привалило «счастье» стать свидетелем, по его словам, убийства.

Но дежурный, встретивший нас в холле, просто так в здание не пустил.

– Вы договаривались о встрече?

– Нет, – призналась я. – И не знала, что нужно.

– А вдруг следователь занят или на выезде? – спросил дежурный.

– Буду признательна, если узнаете об этом, – сказала я.

Дежурный покосился на Глеба.

– Паспорт, – потребовал он у него.

Глеб сказал, что никаких документов у него с собой нет. Я протянула дежурному свой паспорт.

– Вас не пропущу, – объявил Глебу дежурный. – Можете погулять пока на улице, погода просто класс.

Без Глеба я со следователем общаться не хотела.

– У нас есть сведения, касающиеся дела, которое он расследует, – объяснила я.

– Какое дело?

– О пропаже Семена Ойстраха. Возможно, мы сможем быть полезны.

Дежурный внимательно посмотрел на Глеба и похлопал моим паспортом по своей ладони.

– Подождите, – вдруг сказал он. – Позвоню, узнаю. Присядьте.

Он ушел за стойку, снял трубку с панели. Его голоса не было слышно, говорил он тихо, но вернулся дежурный быстро.

– Поднимайтесь на второй этаж, – сообщил он, возвращая мне документ. – Анатолий Петрович сейчас свободен. Кабинет двадцать четыре.

Глеб шагнул к нему и хлопнул по плечу.

– Спасибо, друг.

Когда мы поднялись, то поняли, что Анатолий Носочук находился в кабинете один и, судя по хмурому выражению лица, меньше всего хотел с кем-то разговаривать.

Глеб подошел к столу и протянул следователю руку. Тот поднялся, ответил на рукопожатие.

– Дежурный передал, что у вас есть какие-то сведения по поводу пропажи Семена Ойстраха. Внимательно вас слушаю.

Мы с Глебом сели на стулья.

– Анатолий Петрович, – начала я, – все дело в том, что я знакома с возможным свидетелем.

– Свидетелем чего? – напрягся Носочук.

– Я расскажу. Мой знакомый видел несколько дней назад на набережной двух мужчин, между которыми завязалась драка. Произошло это тем же вечером, когда в отеле SCOBEL, находящемся неподалеку, был торжественный вечер. Знакомый утверждает, что видел, как один мужчина ударил и столкнул в воду другого. Этот второй по описанию очень напомнил ему Семена Ойстраха.

Следователь перевел взгляд с меня на Глеба. Потом обратно. Рассматривал нас так пристально, словно пытался угадать, кто кого привел за руку в этот кабинет.

– Когда это было? – переспросил он.

– В тот самый вечер, когда в отеле проходил грандиозный праздник, – повторила мысль я. – Тогда отмечали двадцатипятилетие со дня открытия отеля.

– И во сколько же ваш знакомый увидел этих двух?

– Примерно в полночь.

– Понятно. А знакомый – это вы? – обратился он к Глебу.

Тот замахал руками.

– Нет-нет, что вы, – рассмеялся он. – Я психолог. Детский.

Носочук на мгновение сузил глаза, таким образом дав нам понять, что видит нас насквозь и что-то в нас ему очень не понравилось.

Я понимала следователя, на его месте я бы тоже напряглась: пришли к нему два человека в одинаковых красно-белых спортивных костюмах и несут какую-то ересь. И при чем тут детский психолог?

– Мы не с того начали, – сказала я. – Моему знакомому всего двенадцать лет. И я ему никто. Просто знакомые попросили присмотреть за мальчиком, пока они сильно заняты.

– Чем же они заняты? – спросил Носочук.

– Работой, – быстро ответила я. – Это хорошая семья, там нет проблем, вы не подумайте. Они меня давно знают, мальчик часто бывал у меня в гостях. В жизни такое случается.

Носочук кликнул компьютерной мышкой и всмотрелся в экран.

– Назовите имя мальчика, – потребовал он.

– Артем Кормухин.

– Двенадцать лет… – пробормотал Носочук.

– Так точно.

– Не тот ли это Кормухин, который делал ложный вызов и заставил скататься опергруппу на несуществующее место преступления?

Глеб кашлянул. Теперь пришла моя очередь смотреть на следователя с подозрением.

– Да, это он, – произнесла я. – И ему никто не верит.

– Знаете, – откинулся на спинку стула Носочук, – а ведь в полиции не дураки работают. Если бы там что-то было, они бы это обнаружили.

– А они искали? – вдруг спросил Глеб.

Следователь посмотрел на него очень недовольно.

– А вы как думаете? – усмехнулся он.

Глеб принял расслабленную позу, изобразив полную уверенность в своих словах. Только я сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях.

– А я думаю, что никто не стал как следует осматривать место преступления, – сказал Глеб.

– С чего вы взяли? – прищурился Носочук.

– О, у меня есть причина так думать, – не растерялся Глеб. – Представим следующую ситуацию. В полицию приходит ребенок и заявляет, что стал свидетелем преступления. Он настойчиво пытается описать доблестным представителям правоохранительных органов случившееся. Но что же видят в этот момент полицейские? Они видят того, о ком принято думать следующее: «Он слишком мал для того, чтобы относиться к его словам серьезно». Но на вызов они отреагировать обязаны, все-таки полиция. Также они могут связаться с родителями ребенка, но почему-то не делают этого. И едут туда, куда он их зовет, не известив его родных. Беглый, именно беглый, поверхностный, осмотр места совершения преступления, разумеется, не приносит никаких результатов – он ведь проводится по наводке ребенка, которого сложно воспринимать всерьез. Однако Артем не врал и не развлекался. Он приехал на набережную с ними и, видя, что происходит, попытался добиться своего, уговорить смотреть внимательнее, на что получил отказ и удостоился еще большего недоверия. Он же слишком мал для серьезного к себе отношения. И потом, чтобы снять с себя ответственность за потраченный бензин, парни в погонах наносят телефонный визит отцу мальчика, угрожают и штрафуют за ложный вызов. Так вот, мой вывод таков: ребенка проигнорировали. В общении с полицией имело место психологическое и моральное насилие. Это я вам как практикующий психолог говорю. Место происшествия осмотрели плохо, к своим обязанностям отнеслись халатно. Нарушили правила обработки поступившего заявления, затем попытались повесить собственный промах на того, кто младше и слабее. Уверен, так и было. Попробуйте меня разубедить.

Анатолий Петрович выдержал паузу. Я сидела, как мышь подполом. Глеб же даже позу не поменял. Как сидел на стуле, широко расставив свои ноги в красных кроссовках, так и продолжал сидеть.

– Послушайте… – произнес Носочук и снова замолчал.

– Если я резко высказался, то прошу прощения, – поднял Глеб руки. – Не хотел. Даже мысли не было обидеть, оскорбить и прочее. Но признайте, Анатолий…