Татьяна Бочарова - Старшая подруга [litres]

У Игоря по спине потек холодный пот.

– Что в противном случае? – запинаясь, переспросил он.

– Где ваша жена? Рядом? Лучше ей не слышать наш разговор.

– Она… нет, она не рядом. Она в соседней комнате, уснула. Что вы имеете в виду? А? Что???

– Есть опасения, что вашу дочь продали в бордель. Еще хуже – вывезли за границу, в какую-нибудь мусульманскую страну.

– Что вы такое говорите! Какая заграница! У Светы даже загранпаспорта нет.

– В таких случаях пользуются фальшивым паспортом, – устало, но терпеливо объяснил Степанов. – Ладно, не будем пороть горячку раньше времени. Нужно ждать. – Он отключился.

– Опять ждать… – Игорь опустил руку с телефоном, обернулся и увидел Елену. Та стояла на пороге кухни, белая как мел. Он понял, что она все слышала. – Ты проснулась? – Игорь криво улыбнулся и почувствовал, как схватило сердце.

Вместо ответа она подошла к нему, уткнулась лицом ему в плечо.

– Они не найдут ее. Я чувствую, не найдут.

– Ну что ты! – Он нашел ее руку, поднес к губам и поцеловал. – Найдут. Обязательно.

– Игорь, – почти беззвучно позвала Елена.

– Да, милая.

– Как мы будем без Светочки? Как?

Муж, ничего не ответив, прижал ее к себе, по его лицу текли слезы. В окно вползало тусклое осеннее солнце, оставляя бледно-желтые блики на шторах и подоконнике.

Света не вернулась ни утром, ни на следующий день. Телефон ее оставался выключенным. Елена позвонила в сад и сказала, что ее в ближайшее время не будет. Игорь тоже отпросился на пару дней.

Каждый час звонил Степанов, рассказывал, как идут поиски. Обыск у Барышникова ничего не дал – никаких следов Натальи Аникиной в его квартире обнаружить не удалось. На всякий случай сняли отпечатки пальцев с дверных ручек, но в картотеке МВД они не числились. Также не удалось найти в полицейской базе преступницу, внешне похожую на Аникину.

– Странно, – сделал вывод Степанов. – Значит, она не профессионалка. А проделала все виртуозно, комар носа не подточит. Неужели продумала все заранее?

Елена слушала полковника, но не могла вникнуть в то, что он говорил. Ее мозг атрофировался, любая информация тщетно пыталась проникнуть в него и разбивалась о глухую стену непонимания. Ей было ясно лишь одно: все плохо, не просто плохо, а ужасно. Света исчезла, и отыскать ее в миллиардном потоке людей – все равно что найти иголку в стоге сена.

Они регулярно ездили в полицию, их бесконечно допрашивали. Пытались зацепиться хоть за что-то, выудить какие-то сведения, могущие пролить свет на похищение. Елена и Игорь называли имена и фамилии друзей, коллег, сослуживцев, Светиных подруг и учителей. Тех тоже вызывали и допрашивали – но все безрезультатно.

Так пролетела неделя. Елене стали звонить с работы – без нее там был аврал. Нужно было срочно ехать в садик или брать отпуск за свой счет. Елена впервые за это время взглянула в зеркало и увидела, что половина головы у нее седая. Ее это оставило полностью равнодушной. Она натянула пальто, тяжело ступая, вышла из квартиры, села в машину и на автопилоте тронулась с места.

В саду все смотрели с жалостью и сочувствием, говорили вполголоса, словно боялись нарушить чей-то сон. Маша, опухшая от слез, мелькала, как тень, стараясь не попадаться на глаза начальнице. Ее трижды за это время вызывали на допрос, но она ничего не могла рассказать о Наталье, которую видела всего один раз в жизни.

Елена сидела в своем любимом мягком кожаном кресле, тупо уставившись в экран компьютера, и мысли ее бродили далеко от работы.

Она думала о том, почему это произошло именно с ней. Отчего Наталья пришла в их дом, а не в чей-нибудь другой? Случайно ли она познакомилась с Машей или нарочно искала пути, ведущие именно к Елене? Но для чего, зачем?..

Дверь приоткрылась, и в нее просунулось лицо методистки.

– Ради бога, простите, Елена Витальевна. Вопрос жизни и смерти.

«Жизни и смерти, – с горечью повторила про себя Елена. – Что эта расфуфыренная девица может знать о жизни и тем более о смерти?»

– Я слушаю, – с трудом разлепив губы, проговорила она.

– Я не знаю, как мне поделить группы с логопедом. По алфавиту или по желанию родителей.

– Какая разница? Поделите по желанию.

Елене показалось, что она подняла многокилограммовую штангу – так тяжело ей далась эта простая, короткая фраза. Методист с готовностью закивала головой.

– Большое спасибо. Так и поступлю.

Она ушла. Елена снова уткнулась в компьютер в надежде сделать хоть что-нибудь полезное, но в это время позвонил Игорь. Он тоже был на работе.

– Лялечка, как ты?

– Нормально. – Елена закусила губы, чтобы не разрыдаться. – А ты?

– Со мной все в порядке. Ты скоро домой?

– Часа через полтора. А что?

– Степанов звонил. Сказал, что нужно подъехать.

– Зачем? Почему он мне не позвонил? – Елена вскочила с кресла.

– Он не сказал зачем. Просто попросил приехать, когда мы будем свободны.

– Господи, Игорь, я с ума сойду! Вдруг что-то новое о Свете? Почему ты его не спросил!

– Лялечка, я пытался. Он сказал, что это не телефонный разговор.

– Я немедленно ухожу. Где тебя забрать? – Елена уже поспешно складывала в стол бумаги. Сердце ее подпрыгивало, руки стали ледяными.

– Встретимся прямо в полиции, – проговорил Игорь. – Это будет быстрее. Я возьму такси и приеду.

– Ладно, давай так. – Елена отложила телефон и включила динамик внутренней связи. – Маша! Срочно ко мне!

Через минуту влетела Маша, с круглыми от испуга глазами.

– Да, Елена Витальевна! Что-то случилось?

– Мне надо ехать. Меня вызывают в полицию. Что-то срочное.

– Ой, хоть бы что-то хорошее! – Маша прижала к груди ладошки. – Вы езжайте, Елена Витальевна, езжайте, не волнуйтесь. Мы справимся.

– Спасибо. – Елена пошла к порогу. – Если будут звонить из округа, скажешь, что я ушла по семейным обстоятельствам. Они в курсе. И проверь новую воспитательницу из средней группы, мне кажется, она плохо детишек одевает на прогулку.

– Обязательно. – Маша пропустила Елену в коридор и закрыла дверь кабинета.

…Ей снова снился все тот же сон. Огромная серая и пустая комната. Бесконечные ряды облупленных деревянных кроватей. Такие же облупленные белые оконные рамы. Открытые полки-стеллажи, а на них дешевые и старые игрушки: одноглазые медведи, куклы с наполовину выдранными волосами, машинки без колес, пластмассовые кубики со следами детских зубов. Отвратительно пахло кипяченым молоком. Этот запах наводил на нее тоску.

Тоска жила в животе, где-то под самыми ребрами, холодная, похожая на скользкую лягушку. Холод от нее распространялся по всему телу, проникал в сердце, в голову. Она жалась к батарее, стараясь согреться. Стояла в углу, прижав к себе одного из одноглазых мишек. Смотрела в окно – там была ранняя весна, черный снег с проплешинами грязи, блеклое голубое небо, стая встрепанных воробьев, атакующих лужу. Тоска была и там, за окном. Она была везде с того самого момента, как она услышала громкий, насмешливый голос: