Василий Пропалов - Ход конем

Шофер развернул машину, и яркий свет фар осветил убитую. Она лежала метрах в пяти от тракта на небольшом пустыре.

— Товарищ Давыдов, применяйте собаку, — приказал Гусев. — Потом приступим к осмотру трупа и места происшествия.

Старшина отыскал подходящее место, скомандовал:

— След, Люстра, след!

Описав небольшой круг, овчарка натянула поводок и уверенно пошла по обочине тракта. За ней бежали Давыдов и Смирнов. Метров через сто пятьдесят Люстра метнулась в сторону и тотчас вернулась обратно, держа в зубах мужской клетчатый шарф. Давыдов погладил ищейку, положил шарф в карман и снова скомандовал:

— След, Люстра, след!

Вытянув острую морду, овчарка пошла дальше, натягивая поводок. Но вскоре закрутилась на одном месте.

Почему Люстра не повела дальше, Смирнов не знал, но предположений у него было много… От досады он закурил, подошел к старшине, спросил:

— Неужели дальше не пойдет?

— Нет, — твердо ответил Давыдов, сматывая поводок. — Я ее знаю.

Возвратившись к машине, старшина доложил подполковнику:

— След оборвался. Вот шарф. Люстра нашла недалеко от тракта.

— Это уже хорошо, — ответил начальник, разглядывая находку.

— Товарищ подполковник, преступник, видимо, был одет в пальто, — заключил капитан Смирнов. — Длинные полы мешали ему убегать, он расстегнул пуговицы, и ветер сорвал с него шарф.

— Вполне возможно, — согласился Гусев.

— Пустить бы Люстру на обследование местности, — предложил Смирнов. — Может, что-нибудь еще обнаружит.

— Как думает старшина? Толк будет?

— Можно попробовать, — ответил Давыдов.

— Давайте.

Старшина отстегнул от ошейника поводок, дал понюхать овчарке найденный шарф:

— Ищи, Люстра, ищи!

Собака петляла по снегу, описывала круги, ходила крест-накрест, старательно пронюхивая воздух, несколько раз приближалась к трупу и снова удалялась от него. Вдруг она выпрыгнула на тракт и подбежала к Давыдову, подняв морду. В зубах ее был нож с деревянной ручкой.

— Молодец, Люстра, молодец, — ласково говорил старшина, принимая нож и приглаживая серую короткую шерсть на голове овчарки…

Домой капитан Смирнов возвратился глубокой ночью. Засыпая, он думал о происшествии. Бесспорно, найденные Люстрой шарф и нож при расследовании очень помогут. Убийца побоялся запачкаться в крови и потому бросил нож… Это понятно. Но кто убитая? Надо скорее установить личность. Нужно еще раз хорошенько проверить ее одежду: ночью могли кое-что недоглядеть…

Разбудил Алексея Николаевича резкий звонок будильника. В квартире никого не было: Клавдия ушла на работу, дети — в школу. Умывшись но пояс холодной водой, Смирнов наскоро съел ватрушку с молоком и вышел на улицу.

Начинался день, безветренный, розовый. Морозный воздух отгонял усталость. Под сапогами похрустывал снег. Вот и морг. Здесь капитан Смирнов бывал и раньше, и при каждом новом посещении чувствовал себя подавленно. На фронте у него такого ощущения не было. Там было понятно, за что гибнут люди. А тут…

Алексей Николаевич стал детально изучать одежду пострадавшей: карманы, обшлага на рукавах пальто. Женщины имеют привычку кое-что здесь хранить. Стоп! Что это? Почтовый перевод на имя Пушкаревой Светланы Ивановны… Так. Если даже не она погибла, то личность убитой уже можно установить…

Из морга Алексей Николаевич приехал в отдел милиции. От дежурного узнал, что его ждет начальник. Вскоре в кабинете появился подполковник Гусев. Он сообщил, что для раскрытия убийства создана оперативная группа, что в нее включен он, старший оперуполномоченный Смирнов.

— Сейчас же поезжайте в морг, — продолжал начальник, — и еще раз самым тщательным образам проверьте одежду убитой, нет ли при ней каких бумаг, по которым можно было бы установить личность.

— Я только что оттуда.

— Ну, и как?

— Нашел извещение на получение перевода. — Алексей Николаевич достал из кармана бумажку и протянул начальнику. — Больше ничего нет.

Прочитав извещение, подполковник устало провел ладонью по лицу, негромко сказал:

— Хорошо. Немедленно займитесь, Алексей Николаевич, Пушкаревой. Если убита она, мы сегодня же должны знать о ней все.

— Понял.

Уходя из кабинета, Гусев оглянулся, произнес:

— Моя машина у подъезда. Можете брать ее.

— Ясно, — ответил Смирнов, натягивая пальто.

Через полчаса капитан подъезжал к дому, который значился в извещении. Убитой оказалась Пушкарева.

Остаток дня он провел в городе, собирая данные о пострадавшей. А вечером, по заданию Гусева, разрабатывал план оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий. Он понимал, что сначала надо разгадать, за что убита Пушкарева, а потом уже придет ответ на главный вопрос: кто убийца?

Алексей Николаевич перебирал в памяти всю жизнь Пушкаревой. Была замужем. Семейного счастья не получилось. На ребенка получала алименты. Бывший муж в прошлом судим за хулиганство. Его ли рука не дрогнула?.. Кое с кем имела натянутые отношения. Значит, месть не исключена. В быту вела себя достойно, жила для ребенка. Убийство на почве ревности отпадает. Разбой? Нет, не должно быть: денег и ценностей при себе не имела. За что же все-таки лишили жизни Пушкареву? Кому помешала она и почему? Чья рука держала нож?

Утром, после обсуждения на оперативном совещании, подполковник Гусев утвердил план раскрытия убийства. Выполняя его, оперативная группа допросила десятки людей, проверила тех, кого можно подозревать в преступлении, в том числе и бывшего мужа погибшей. Но никакого проблеска на успех.

Поиски затянулись.

Огорченный неудачей, капитан Смирнов, которому теперь поручили одному «вести дело», ходил сам не свой, пришибленный, редко улыбался, злился на себя. Еще и еще раз сопоставлял факты, события, настойчиво проверял малейшие сигналы. Но напасть на след преступника не мог.

Валентина Веревкина, рассказывая о своей жизни, заметно волновалась: то и дело пожимала узкими плечами, делая вид, что совсем не понимает, зачем привезли ее в милицию. Разговаривая, она разглядывала Алексея Николаевича: узкое длинное лицо, изрезанное морщинками, аккуратно зачесанные назад седые волосы, карие серьезные глаза под пышными ресницами.

— Вот так и живу, — закончила Валентина, поджав тонкие губы.

— Вы, кажется, не так давно справляли свой день рождения? — поинтересовался оперативник, навалившись плоской грудью на стол и продолжая изучающе следить за каждым движением собеседницы.

— Да, отметили маленько. Что вы? Нет, скандала и шума не было. Все обошлось тихо и мирно.

— Много было гостей?

— Гостей? Господи, какие там гости! Всего один товарищ моего мужа!

— Кто он?

— Зовут Толиком.