Александр Серый - Белая кошка в темной комнате

Бережнов заверил, что сил своих у него достаточно, и предложил гостям оставаться «на связи», а при получении каких-либо интересных сигналов сразу подключаться к их проверке на месте. Предложение было вполне разумным, а поэтому — принято.

Затем все вместе отправились инструктировать собравшийся в ленинской комнате личный состав.

Через час машина поиска была запущена на полную мощность. В опустевшем здании милиции остался только дежурный наряд.

Началось так не любимое Широковым ожидание — извечная игра в рыбака и рыбку. «Что делать, если поиски не дадут результатов? — размышлял он. — Где тогда искать кончик оборванной ниточки?» Некоторое время Станислав еще ломал голову над этим неприятным вопросом, но так и не нашел приемлемого ответа. Вздохнув, он рассеянно взглянул на Свешникова с Бережновым, целиком погруженных в перипетии начатого ими шахматного сражения. На лицах соперников застыло выражение отрешенности от всего земного.

«Счастливчики» — завистливо подумал Станислав, сам не питавший большой любви к этой игре. Чтобы как-то себя занять, он взял с журнального столика первый попавшийся номер журнала «Советская милиция» и принялся его проглядывать, пытаясь сосредоточиться на прочитанном. Однако вскоре убедился, что в голову ничего не лезет, и, отложив журнал, удобнее уселся на стуле, прикрыв глаза.

В кабинет вернулся Никифоров, ходивший звонить из «дежурки» своему начальству. Устроившись рядом с Широковым, он сказал:

— Все нормально: получил полное «добро» от полковника. Более того, принято решение о возобновлении уголовного дела в отношении Сомова и Мониной. Как ты понимаешь, в отношении Сомова было выделено отдельное производство, а потом — приостановлено. По Мониной же, в связи со смертью, дело вообще прекратили. Теперь дополнительно сегодня же сориентируют по преступникам все службы. Создается следственно-оперативная группа. Она немедленно начнет документировать все факты, которые удалось нам вчера установить. Так что Вам с Игорем самим этим не надо будет заниматься: получите копии и необходимые справки.

Станислав кивнул, не открывая глаз. Ему ужасно захотелось спать.

— Да что ты, ей Богу! — попытался взбодрить товарища Никифоров. — Ты знаешь, какую сенсацию произвели в управлении этой историей! Мое начальство аж забегало. Представляю лицо генерала, когда ему доложили, что «парочка» объявилась под другими именами, да и денежки инкассаторские «всплыли»!

— Представляю… — криво усмехнулся Широков. — Только нам от этого не легче.

Он поделился с Никифоровым своими невеселыми думами.

— Не может быть, чтобы не нашли зацепок! — решительно возразил тот. И, помедлив, добавил:

— Если преступники здесь действительно побывали.

— Во-во! Если побывали, — протянул Широков.

Установившееся молчание прерывали лишь редкие телефонные звонки, при которых всякий раз присутствующие с надеждой обращали взоры к Бережнову. Но тот уже после первой фразы делал виновато-отрицательный знак глазами.

Лишь в девять часов поступила первая, заслуживающая внимания информация: шофер рейсового автобуса, прибывшего из областного центра, опознал Монину и Сомова среди пассажиров, ехавших несколько дней назад на его автобусе из Курска в Беседино. Свешников с Никифоровым поехали на автостанцию побеседовать с водителем и оформить его показания официально.

Широков ощутил, как возвращается былая уверенность. Теперь сомнения отпали: Монина и Сомов были в Беседино, и розыск ведется в правильном направлении.

В подтверждение этому еще через полчаса Бережнову сообщили, что нашли хозяйку, у которой преступники останавливались на постой. Широков бегом бросился на улицу, где ждала машина дежурной части.

На окраине городка, на перекрестке двух «деревянных» улочек ждал пожилой капитан — местный участковый.

— Капитан Лавров, — представился он, отряхивая с мундира поднятую машиной пыль и недобрым взглядом одаривая водителя.

— Виноват Прокопыч! — весело гаркнул молодой сержант, хотя весь его вид отнюдь не свидетельствовал об искренности извинений.

— Я вот тебе нипеля на всех колесах повыкручиваю! — проворчал участковый.

Станислав не склонен был выслушивать дальнейший обмен «любезностями», поэтому нетерпеливо попросил Лаврова перейти к делу.

— Значит, так. Я, как задание получил, сразу начал смекать, кто же мог на моем участке жильцов пустить… Да так, чтоб тайком от меня! Я ведь здесь, почитай, десяток годков в участковых — всех лично знаю, — обстоятельно начал капитан, отводя Широкова чуть в сторону от машины. — Взял под подозрение пять адресов. Проверил. В четырех — чисто. А вот в пятом…

При этом он показал рукой в направлении третьего от перекрестка домика, спрятавшегося среди деревьев фруктового сада.

— Там тетка Ульяна живет. Пробавляется торговлей овощами и фруктами. Частенько аж в Курск торговать ездит. Да и «первач» гонит. Но хитрая: никак поймать за руку не могу. Так вот. Соседи заметили, что проживала у нее на днях одна парочка: он — высокий худой в «варенке», она — симпатичная блондинка. Я, как узнал, пошел на рынок к Ульяне. Она подтвердила, что жили. А потом понесла меня: «Чего в мою личную жизнь лезешь? Уж и родственников принять нельзя! Не твое собачье дело!» Ну я ее — «за жабры» и домой спровадил. До Вашего приезда решил больше сам ничего не предпринимать.

— А гостей уже точно нет?

— Нет. Я в доме сам был.

Широков кивнул, отметив расторопность участкового, и решил, не откладывая, познакомиться с теткой Ульяной.

На стук ответа не последовало, но дверь оказалась не запертой, поэтому Лавров прошел в дом, приглашая Станислава последовать его примеру.

Расплывшаяся женщина неопределенного возраста в мятом фланелевом халате сидела за столиком в маленькой кухоньке и обедала. Повернув в сторону вошедших рыхлое сальное лицо с носом-пуговкой и недружелюбно стрельнув злыми запавшими глазками, она демонстративно отвернулась, продолжая жевать. В этом процессе участвовали не только мощные челюсти, но, казалось, и вся голова с пучком редких нечистых волос.

Широков поздоровался, но ответом удостоен не был.

— Я бы хотел побеседовать относительно Ваших недавних жильцов, — сказал он, тем не менее, миролюбиво.

Ульяна перестала жевать, сделала глотательное движение всем черепом и повернулась к Широкову.

— А я тебе отвечать не обязана… Родственники мои жили! Остальное — не ваше дело!

— Ты как разговариваешь с товарищем из Москвы? — не выдержал Лавров. — Человек специально приехал… И не хамство твое выслушивать!

— Плевать мне: хоть из Москвы, хоть из Парижу! — буркнула женщина, но самоуверенности у нее в голосе несколько поубавилось.