Александр Серый - Белая кошка в темной комнате

Когда Монина и Сомов поравнялись с колокольней, к ним со стороны сельсовета подкатил «уазик». Вышедший из машины сотрудник, широко улыбаясь и отирая потный лоб, спросил, не видели ли «товарищи» высокого мужчину с лысой головой — здешнего ветеринара. Якобы тот пошел в сторону речки. Благодушно настроенный Сомов с сожалением ответил отрицательно. Сотрудник уже был возле него и тянул сигарету, как бы прося прикурить. Сомов на минуту отпустил подругу, доставая спички из кармана брюк. В этот момент опер резко ударил его ребром ладони по горлу, оседлал упавшего, заломив, тому руки за спину, и приставил к его затылку пистолет. Возле растерявшейся Мониной уже стояли выскочившие из-за ограды кладбища Белозеров с напарником, а от колокольни спешил сам Ерофеев. Белозеров защелкнул на мужчине наручники и помог посадить того в «уазик». Монина дала спокойно отвести себя к «Волге», хотя в ее сумке при досмотре обнаружили маленький серебристый «браунинг».

Затем подполковник отправил преступников на «уазике» и «Жигулях» в город, а сам остался дожидаться криминалистическую лабораторию. Из сельсовета он позвонил заместителю и попросил сообщить о завершении операции в Курск.

Там, где Сомов воткнул прутик, в присутствии понятых сделали раскоп. На глубине метра нашли небольшой чемодан — фибровый с металлическими уголками. В нем оказались деньги в банковских упаковках купюрами по 50 и 100 рублей, всего — чуть более двухсот пятидесяти тысяч. Интересно, что у задержанных при себе были паспорта на Гвоздкову и Бубенцова. Поэтому пока что их называли этими украденными именами.

Завершив рассказ, Ерофеев улыбнулся Широкову и сказал:

— Беседовать с ними мы решили после вашего со Свешниковым приезда, чтоб быть, так сказать, во всеоружии.

— Что же за карта у них была? Одна или две? — не вытерпел Игорь.

Подполковник молча открыл ящик стола и выложил потертый листок из обычной ученической тетрадки, сложенный вчетверо. Аккуратно развернув бумагу, он расправил ее на столе и пододвинул к Свешникову, приглашая посмотреть. Станислав тоже подошел к столу и вместе с другом склонился над картой. То, что он увидел, не было картой в полном смысле слова. Скорее — описание, как отыскать деньги. Неровным почерком, шариковой ручкой, через клеточку автор вывел:

«У северо-западного столба забора кладбища, встать лицом к реке. Вниз — 22 шага. Потом — влево 36 шагов на 90 градусов. Там корень. Потом — вниз 12 шагов. Два метра перед кустом. Идти все время по прямым углам».

— Где же вторая часть или копия этого «произведения»? — спросил Широков.

— Не знаю. При задержанных ее не было — это точно. Ничего похожего на упоминавшийся Петренко планшет из тайника тоже нет.

Ерофеев задумчиво потер подбородок и добавил:

— Странно, что и вещей, по сути дела, у обоих с собой не было. Думаю, они оставили вещи и планшет в области. Вероятнее всего, в камере хранения на вокзале. Надо будет попросить тамошних ребят, пусть срочно проверят. Да и паспорта вторые, видимо, там.

Подполковник, не откладывая дела в долгий ящик, тут же позвонил в областное управление. Когда он закончил разговор с начальством, Игорь заявил:

— Вот и блестящий предмет, бывший в руке Рубцова тогда, у сарая, нашелся! Это же пистолетик, оказавшийся в сумке Мониной при задержании.

— Прав, — согласился Ерофеев. — Я тоже так думаю. Но важнее, что на руке Сомова был золотой перстень-печатка с изображением змеи!

Свешников обрадованно хлопнул в ладоши и воскликнул:

— Вот это да! Ну, теперь улик достаточно, чтоб взять обоих «за жабры»!

Однако шеф, похоже, не слишком разделял оптимизм Игоря. Он покачал головой.

— «Не кажи гоп!» Уверен, что разговоры предстоят непростые. И не случайно приехали оба под известными нам именами. Ну ладно, пошли обедать, а уж потом начнем, благословясь!

Станислав, Игорь и Наташа наскоро поели в ближайшем кафе и вернулись в управление. По молчаливому уговору «производственных» тем старались не касаться, поэтому разговор преимущественно «вертелся» вокруг похождений друзей в Курске. Причем Свешников не преминул пожаловаться на Широкова, «с которым, как всегда, ходил голодным и утром, и днем, и вечером».

— Представляете, Наталья Николаевна, я однажды рискнул — проявил заботу, оторвав от родного желудка в пользу этого «жлоба» две котлеты, помидор и яблоко! Так он умял — не поморщился — и спасибо не изволил сказать. Вместо этого обругал меня же обжорой и лишил ужина, всучив перед сном стакан чайных обмывков! Ба-альшой паразит!

Все трое рассмеялись, а Свешников вдохновенно продолжал:

— Одно вспомнить приятно — обед у начальника бесединской милиции. Вот уж покушали! Почти как дома! А борщ…

Он сладострастно закатил глаза и плотоядно сглотнул.

— Ага! — подтвердил Широков. — Мне было стыдно, когда этот обжора похвалил борщ и напросился на вторую тарелку.

— Не напрашивался я! Просто хозяйка, как любая нормальная женщина, с удовольствием смотрела на хорошо кушающего мужчину. Почему не сделать человеку приятное?

Широков только укоризненно покачал головой и посмотрел на улыбающуюся Наташу.

— И эта туда же! — воскликнул он. — Нет, ребята, я вам не компания!

— Ханжа ты, Станислав! — нравоучительно заявил Игорь. — В жизни не так много радостей, чтобы добровольно лишать себя одной из них. И не уверяй, что общепитовский обед — мечта всей твоей жизни! Холостяк ты неухоженный!

Довольный собой, он хохотнул и многозначительно взглянул на друга. Однако ни Станислав, ни Наташа шутки не поддержали, а, наоборот, перестали улыбаться. Свешников сообразил, что сморозил не то, и деловито предложил, посмотрев на часы:

— Времени-то уж без пяти два! Пошли-ка к шефу…

После непродолжительных дебатов решили беседовать одновременно в соседних комнатах: Ерофеев и Червоненко — с Мониной, а Широков с Игорем брали на себя Сомова. Это позволяло оперативно обмениваться информацией и стыковать показания. Напоследок подполковник обратил внимание на некоторые новые сведения, способные помочь в диалоге.

Широков выбрал ту же комнату в ИВС, где раньше допрашивал Петренко. Когда конвойный ввел Сомова, Станислав с интересом оглядел человека, о котором столько раз слышал последние дни, а видел… Видел мельком только однажды. Да, ошибки не было — с этим мужчиной они столкнулись на улице 22 июля. Вероятно, Сомов тоже что-то припомнил. В его глазах отразилось удивление, и он прищурился, как бывает, когда человек напрягает память.

— Вы не ошиблись, — усмехнулся Станислав, — это я налетел на Вас как-то утром неделю назад. Бубенцов Юрий Сергеевич, если не ошибаюсь?