Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Конечно, отрицает. Они все отрицают. – Кабанова взяла с низкого столика у кресла сигареты и закурила. – Еще какие новости?

– Ваш сын Петя с самого начала протестов в городе из неприязни к брату финансировал митинги, экологов, комитет спасения. Постройка палаточного лагеря у полигона – целиком его идея. Он дал на это свои деньги.

Кабанова сильно затянулась дымом. Рука ее дрожала.

– Это мальчишеская бравада.

– Это война насмерть, Клара Порфирьевна. Ненависть брата к брату.

– Хорошо, я приму к сведению. Я сама поговорю с Петей. Я вправлю ему мозги. Еще что?

– И самое главное. Ваш Лесик, исчерпав все доводы, обещания, посулы и угрозы, сам лично в компании некоего Горбатько, которого мы задержали этой ночью, совершил похищение малолетней дочери Герды Засулич с целью напугать ее и принудить выполнять собственные требования. Отказаться от противостояния и митингов.

– Это ложь. Кто это говорит?

– Задержанный Горбатько, которого ваш сын Лесик нанял за деньги. Дочку Герды Горбатько лично похитил из детского сада. Ее искали почти шесть часов! А все это время ваш сын и его подельник возили ее в украденной машине. Ваш сын вколол ей наркотик. Четырехлетнему ребенку! Он мог ее убить, если бы дозу не рассчитал. Потом он высадил девочку на автобусной остановке на окраине города у дороги. Бросил ее там без помощи, наколотую наркотиком!

– Вы хотите сказать, что Герда Засулич за это могла его убить?

– Я хочу сказать – кого вы вырастили, Клара Порфирьевна? Кого? – Катя повысила голос. – Вы кто сами? Вы прокурор. Вы что, не слышите, о чем я вам говорю? Ваш сын украл ребенка! Подверг ее жизнь опасности. Шантажировал мать.

– Не орите на меня!

– Взгляните на своего старшего сына объективно.

– Мой сын мертв! – Кабанова стукнула кулаком по столику из ореха. – Он убит! Они все живы. И этот несчастный ребенок тоже жив. А мой сын в гробу! А вы… вы что же это… вы теперь тоже его ненавидите, да? Как все они? Вы его осуждаете, ну конечно… Вам он противен стал. Но вы обещали мне найти его убийцу. И что теперь? Вы отказываетесь?

Катя молчала.

– Вы отказываетесь? Вы бросаете меня – мать, потерявшую сына, у которой отнято все… все, что было дорого, все, ради чего я жила?

– Я не брошу вас, Клара Порфирьевна. Это дело уже слишком далеко зашло, чтобы я его бросила. Вы мне тогда на мусорной свалке сказали – у вас не должно быть иллюзий никаких насчет них – тех, кого вы подозреваете и обвиняете. Так вот – сами теперь не стройте иллюзий по поводу вашего старшего сына. Взгляните в лицо правде. А вдруг выйдет так, что он заслужил смерть?

– Не смейте мне это говорить.

– А вы сами за полную правду ратовали, Клара Порфирьевна.

– Кто нашел этого Горбатько? – спросила Кабанова, снова глубоко затягиваясь сигаретой. – Кто его вам подсунул?

– Его нашел Гектор Борщов.

– Так я и знала. – Кабанова криво усмехнулась. – Снова он. И такая версия, такой след… Мой сын – похититель ребенка. Чудовище. Минотавр. Он, этот киллер, знанием мифов любит щеголять, насколько я знаю. Обаяния себе добавляет, интеллекта. Он не называл моего Лесика Минотавром?

– Нет. Он просто рискнул жизнью вместе с майором Ригелем и задержал Горбатько.

– Слыхала я байки, что он жизнь свою в грош не ставит. Но это у него поза такая, Катя. Выпендреж. Когда в банке такой счет и недвижимость элитная семейная в Серебряном Бору, хочется жить до ста лет. Наслаждаться и при этом грести и грести. Все больше и больше… Знаете, у меня тоже ведь новость для вас – мне утром сегодня звонили из одной уважаемой юридической фирмы. Она как раз курирует финансовые интересы свихнувшегося старика – генерала Борщова. И мне, как наследнице Лесика, поступило от них недвусмысленное предложение продать по-быстрому нашу семейную компанию. Цену мне предложили – заметьте – половину от настоящей стоимости. Это что? Вы на это не желаете тоже взглянуть объективно? Генерал двадцать лет уже паралитик безумный. От кого мне такое предложение поступает? От генерала? Или от его сынка – героя задержаний, рискнувшего жизнью, по вашим словам?

Катя не нашлась что ответить. Кабанова и в этой ситуации взяла верх.

– Так вы на моей стороне или как? – спросила Кабанова.

– Я буду продолжать поиски убийцы вашего сына, насколько смогу. Стороны – это не ко мне. Я ни на чьей стороне, Клара Порфирьевна. Я сама по себе.

– О похищении дочери этой активистки я глубоко сожалею. К счастью, все обошлось. Но ее мамаша сама виновата. Она моего сына достала, довела! Можно же было договориться! Всем можно было договориться. Не брать грех на душу. Но Герда Засулич все отвергала. Любые разумные предложения моего сына. Она не просто эколог, Катя. Может, она сначала им была. Но сейчас на такой волне она стала известной на всю страну. Это уже почти политический капитал. А Засулич – не дура, она умница. Она прекрасно понимает, как таким капиталом можно распорядиться в будущем. И поэтому… я думаю…

– Что?

– Как прокурор и юрист. Она не стала бы рисковать таким бэкграундом и сводить счеты с моим сыном. – Кабанова усмехнулась. – Слишком опасно. Роль мстительницы? Когда светит роль национального гражданского лидера? Нет, она не убийца. Это все чересчур на поверхности, понимаете? Мы же не идиотки с вами, Катя, чтобы заглотнуть такую наживку Гектора Борщова.

– Вот и обменялись новостями с вами, как вы и хотели. – Катя поднялась из кресла.

– Насчет «сторон» больше не станем спорить. Но вы обещайте мне, что будете осмотрительны и осторожны. И критичны. И объективны. Даже если некто… так красиво геройски рискует собой.

– Хорошо, Клара Порфирьевна, последний вопрос можно?

– О чем? – Кабанова погасила сигарету в пепельнице и тоже поднялась из кресла.

– Вы сказали, что ваш первый муж погиб в результате несчастного случая. Оказывается, это был суицид. Он повесился. Есть материалы в архиве.

– Гектор Борщов и здесь постарался?

– Нет. Не он. Но это правда?

– Правда.

– А что стало причиной?

– Алкоголизм. – Кабанова тяжко вздохнула. – Я скрывала. Мне было стыдно. Он сильно пил. Это был припадок, Катя. Что-то вроде белой горячки. Лесику было тогда десять лет… Он его и нашел в петле в нашей спальне. В нашей старой квартире в Люберцах.

Всю дорогу обратно в Староказарменск – а ехала она долго на рейсовом автобусе – Катя по полкам в памяти раскладывала все, что узнала – не только сейчас от Кабановой, но и вообще – все в этом деле.

Хаос…

Хаос, который пока невозможно упорядочить.

Она и не подозревала, что еще больший хаос впереди. И ждать осталось совсем недолго.

В отделе полиции ее встретил Вилли Ригель.

– Поговорили с Гердой?

– Да. Она приходила?