Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Мне все равно, какое постельное белье. Лизочка, меня интересует не это.

– Я знаю, что тебя интересует. А я хочу красивый стильный дом для нас. Я так привыкла, Вилли Ригель.

– Яволь. Покорный раб своей госпожи. Только сначала покажу, кто в нашем доме настоящий хозяин…

Лиза вывернулась из его объятий. Вскочила, накинула коротенький синий шелковый халатик и ринулась к комоду. Начала лихорадочно искать что-то в ящике среди кружевных трусиков и бра.

– У меня задержка пять дней. Да где же они были… черт… А, вот!

Она схватила коробку тестов на беременность и метнулась в туалет.

Через три минуты аккуратный стук в дверь.

– Кто тамммммммм? Маленькие фрицы? – Голос Вилли Ригеля. – Кто на подходе? Мальчик Гензель или девочка Гретель?

– Только попробуй сюда вломиться! – Лиза смотрела на тест-полоску. – Мы четко условились – это сакральное место для медитаций.

– Мне не терпится знать, кто… кто же там из маленьких фрицев уже… здесь, у нас? Лизочка, да? Да?

Она вышла. Вилли Ригель прислонился спиной к встроенному шкафу. В чем мать родила, он всегда любил показывать ей свое атлетическое тело. Это было его маленькой слабостью и хвастовством.

– Какая у тебя физиономия сейчас довольная, Вилли Ригель.

– Натюрлих! Гензель или Гретель? – Он улыбался. – Дай мне свою бумажку. Буду здесь у сердца носить.

– На, на! – Она помахала ему перед носом тестером и показала язык. – Одна полоска. Маленькие фрицы пока обойдутся.

– Значит, не в этот раз, оба-на. – Он вздохнул. – Померания не отступает и не сдается, Лизбет.

– Мы уже это с тобой обсуждали. Сейчас не время заводить ребенка, Вилли Ригель. Мои родители оба больны, у меня с ними то и дело сплошные больницы, клиники. У меня адвокатская практика. Такие дела, которые я бросить не могу, это дело чести. И потом, я хочу спокойно писать книги. Ты себе не можешь представить – что это такое, какой это кайф. – Лиза покачала головой. – Я не могу отодвинуть книги в сторону ради ребенка. Нет, только не сейчас. Может, позже… Но сейчас – нет. Книги, где ты прототип, имели такой успех у читателей. Ты как персонаж безумно нравишься дамам!

Про книги они заговорили вновь уже в торговом центре, обойдя по велению и хотению Лизы более десятка магазинов. Лиза подвела его к витрине книжного, где разглядела через стекло на столе «на выкладке» бестселлеров свой детективный роман.

– Супер! И во многом благодаря тебе, Вилли Ригель.

– Я все читал. – Он улыбался. – Я там такой у тебя бодигард, телохранитель этой твоей адвокатши. Кстати, там я ее законный муж. Но мне нравится другой – который начальник убойного отдела, майор. Он на меня все же больше похож.

– Они оба – ты. – Лиза смотрела на него на этот раз серьезно, не насмешничала. – Сказал же мне – не потерплю, что ты по три часа в день будешь сочинять про каких-то чужих парней. Вот я и сочиняю про тебя. Эти двое персонажей – они ты.

– Ты меня таким видишь?

– Да. – Она наклонила голову. – Ты бесконечно сложный. Но в книгах ты такой. Знаешь, я хотела телохранителя сделать, как ты – этническим немцем. И дать ему имя… ты Вальтер Ригель, а он Вальтер Бухгольц. Но моя редактор сказала – что вы, нельзя, немца читатели наши никогда не полюбят. Дайте ему обязательно русскую фамилию. Ты представляешь? Нет, ты представляешь?! Знаешь, у меня насчет власти нет уже никаких иллюзий давно, но у меня сейчас большие претензии не к власти, а к нашему доброму, милосердному и великодушному народу. Что он вообще о себе вообразил?

– Лиза, не надо. Не терзайся из-за этого. Я такое давно уже проходил, начиная с детства. Научился с этим жить. А это твои читатели. Какие уж есть. Они тебя любят. Ты должна быть снисходительна к их слабостям и предрассудкам. Ну, пусть у меня там будет русская фамилия. Две русские фамилии. – Вилли Ригель улыбался. – Какая разница? Главное, чтоб читали.

– Следующий мой роман про Лесного Царя, чудовище из картины. Помнишь, ты мне рассказывал, как маленьким пугался Лесного Царя Гете, боялся, что он тебя украдет? А другой детектив я напишу про Кенигсберг, ту вашу легенду о водяном, которую ты мне рассказал.

– Видишь, я уже и соавтор, а не только прототип. – Он обнял ее за плечи. – Ну, все – капут с покупками?

– Ты что? Какой капут! Еще и одной трети не обошли! Но сейчас я в салон красоты на сорок минут. – Лиза кивнула на бутик напротив книжного. – Перышки почистить.

– А мне что прикажешь делать? – Вилли Ригель разочарованно присвистнул.

– Ждать. Надеяться. Верить. – Она помахала ему рукой. – Я скоро.

Лиза вернулась через час. Показала маникюр – ноготки.

– Это чтобы когтить ваше любящее рыцарское сердце, Вилли Ригель.

– А я тебе тоже что-то покажу сейчас. – Он улыбался.

– С ума сошел? Безумный! – Лиза вспыхнула.

Он расхохотался так громко, что на них обратили внимание другие покупатели торгового центра. Затем задрал рукав своей черной футболки – на предплечье на бицепсе багровое пятно и свежая татуировка. Буквы WRWOLD.

– Что это еще за вервольд? Оборотень? Ааааа, оборотень в погонах. – Лиза противно захихикала.

– Это наша с тобой фишка теперь, я здесь в тату-салоне набил сейчас, пока ждал тебя. Знаешь, как шифруется? Вальтер Ригель Влюблен Оболенскую Лизу Детективщицу.

– Больно было татуироваться?

– Нет. Мне все время хочется как-то выразить, что ты моя… что ты со мной, принадлежишь мне, а не ускользаешь от меня.

– Вилли, я не ускользаю никуда. Я здесь, с тобой. И мы сейчас… пойдем покупать тебе классное пальто!

Она схватила его, нагруженного пакетами с ее покупками, за руку и потащила по торговой галерее. Остановилась перед бутиком мужской одежды «Милан – Лондон».

– Супер, Вилли Ригель! Смотри, вон то пальто на манекене. Черное.

– Нет.

– Что нет?

– Лиза, мне это не по карману.

– Я же сказала, деньги в данный момент для нас не проблема.

– Лиза, это ты заработала. Я не зарабатываю столько, сколько ты. Хотел бы, конечно. Но нет. У меня только мое полицейское жалованье. Это в три раза меньше, чем твои доходы.

– Да это все наше общее!

– Нет, я так не могу.

– Мужской маразм!

– Это правда.

– Да плевать мне на такую правду. – Лиза своевольно тряхнула рыжими кудрями. – Слушать я этот бред, Вилли Ригель, не хочу. И потом ты все, что у тебя есть, все деньги раздаешь.

– У Семеныча Ухова семья – двое детей, то одно надо, то другое. Ребята иногда обращаются с ралли – не хватает на запчасти. – Вилли Ригель пожал плечами. – Мне ничего не надо особо. Пиво да колбасу жареную… Могу кашу есть пшенную. Я когда учился в Омской вышке, там вообще ни черта не было, кроме гречки с тушенкой. Так я на этой гречке так накачался в спортзале…

– Ты добрый, Вилли Ригель. Великодушный. – Лиза смотрела на него, снова склонив голову набок. – Но ты дико упрямый и безбашенный. Сорвиголова… горячее сердце… Твоя напускная немецкая бесстрастность… Твой идеальный пробор… И такой вулкан под всем этим немецким льдом… За это за все я люблю тебя.