Валерий Пушной - Битые короли

— Но с тех пор ты сильно изменилась, — продолжил Аристарх, как бы не замечая ее неудовольствия. — Родители сказали, ты стала совершенно другой. Влияние Саши Апро сказалось не в лучшую сторону. Ты перестала появляться у них. Родители ничего более не знают о тебе. Хорошего в этом мало.

— Каждый выживает как может, — равнодушно ответила она. — Я такая же, как все, вернее одна из многих.

— Не скажи, — возразил Аристарх. — Таких красавиц, как ты, не так много, только не каждая выбирает твою дорогу.

Впрочем, он толком не знал, какой путь ей уже пришлось преодолеть, потому произнес эти слова с прицелом на то, что они подтолкнут ее к откровенности:

— Последнее время в городе произошло много событий, какие так или иначе связаны с твоим именем. Некоторые из них бросают тень на тебя, но я не хотел бы делать никаких выводов, не услышав твоих объяснений.

— Ведь ты меня уже допрашивал, когда убили Дончарова, — Ксения моргнула и вздохнула: — Я тебе все объяснила.

— Тогда дай мне объяснения и по другим вопросам, которые за это время появились. — Акламин нагнул голову и выдержал небольшую паузу. — Я начну с того, что ты наверняка знаешь Борзого, он был подручным Дончарова и всегда находился рядом с ним так же, как рядом с Дончаровым некоторое время находилась ты. Если ты скажешь мне, что он тебе незнаком, я не поверю.

Аристарх выждал еще минуту, надеясь услышать ответ, но она молчала, и это молчание нельзя было расценить иначе как знак согласия с тем, что утверждал оперативник.

— В таком случае я сообщу тебе то, что, может быть, для тебя уже не является новостью, но некоторые детали тебе, наверное, будет небезынтересно услышать. Итак, ты наверняка уже знаешь об убийстве владельца ресторана Артура Латенина.

Ксения чуть вздрогнула, и от Акламина не ускользнула ее нервозность. Она действительно уже знала об этом от Ролежаева. Но подробности убийства ни ей, ни Ролежаеву известны не были. Хотя, услышав от Льва эту новость, она сразу подумала о Борзом, связав смерть Латенина с ним.

Сейчас упоминание оперативником смерти Латенина заставило ее дернуться. А дальше слова Аристарха вызвали в ней изумление, ибо они косвенно подтверждали ее подозрения в отношении Борзого:

— Нам точно известно, что во время убийства Латенина присутствовал Борзой и девушка, которая сзади и сбоку один к одному была похожа на тебя. На ней был парик с твоим цветом волос и с твоей прической. И те, кто находился поблизости в это время, давали описание, которое полностью совпадает с твоей внешностью. Но это была не ты. Это была Фаина Палия.

Он произнес ее имя, подчеркивая этим, что Ксения знает, о ком он говорил.

Речерская, конечно, знала ее, но сходство внешности — или, вернее, попытка со стороны Палия добиться сходства с нею — поразило девушку еще сильнее, чем упоминание о Борзом. Возможно ли это? Невероятно, если это правда. У нее на секунду в глазах появилось недоверие. Ксения допускала, что Фаина могла быть причастна к убийству Латенина, но зачем ей понадобилось переводить стрелку на нее, Ксения понять не могла. Это вызвало у Речерской внутренний протест. Да, между ними не было дружеских отношений, но ведь и войны не было. Пусть даже Фаина терпеть ее не могла, но зачем так подставлять?

— И первая, кто попадал под подозрение, это была ты, — своим обычным спокойным голосом продолжал говорить оперативник. — Да, тебя очень талантливо подставляли. И как знать, какую бы мы с тобой вели беседу, если бы не произошли новые события. Недавно Глеб Корозов, которого ты знаешь, получил две записки, в них его просили о встрече, и подписаны эти записки были твоим именем. То есть, получалось, что это ты настаивала на встрече с Корозовым. И он поехал на эту встречу, думая, что увидит тебя. Но вместо тебя в парике его встретила Палия с Борзым. Они напали на него, ему с трудом удалось спастись. Если бы он не сумел спастись и погиб при этом, мы бы, очевидно, думали, что это ты причастна к его убийству, и вели бы с тобой сейчас другую беседу. Борзого мы задержали, он, кроме всего сказанного, убил охранника Корозова, поэтому ему предъявлено обвинение в убийстве, но Палия, не хочу от тебя скрывать, сбежала, и не исключено, что может скоро где-то появиться, гримируясь под тебя. А потому, исходя из всего, что ты сейчас услышала, я хотел бы знать от тебя, почему Палия так сильно стремится посадить тебя в тюрьму.

Ксения была обескуражена услышанным. Не так давно она ни за что не стала бы вступать в конфликт с Фаиной, хотя это было возможно на почве раздоров вокруг Латенина. Но сейчас девушку привели в недоумение действия Фаины, какие на самом деле могли упечь ее в тюрьму.

Сообщение о том, что Борзой попался, порадовало Ксению. Она почувствовала облегчение и поняла, что держать в себе и дальше то, что знала, больше нет смысла. Этим она теперь могла только усугубить свое положение в то время, когда Фаина так активно пытается упечь ее в места не столь отдаленные.

Возникло желание сбросить с себя этот груз, какой она тянула, как бурлаки тянули баржу по Волге, избавиться от всех сразу, остаться самой с собой и с Ролежаевым, который от всего этого далек, как от Луны. Не видела необходимости держать в себе и дальше, тем более что уже никого из участников событий не осталось в живых и никто не мог подтвердить или опровергнуть то, что она могла сказать.

И она стала говорить. Начала с того, как были убиты Саша Апро и Глот. Рассказала, не упомянув ни одним словом карточные игры, умело обошла их, словно их вовсе не существовало.

Потом рассказала о Дончарове, Латенине и Фаине. О себе в этой истории умолчала. Но и о Борзом много не говорила, ибо тогда нужно было бы выложить оперативнику предложение Борзого ей, что могло бы вывести полицию на карточные игры и на карточную комнату. Сказала, что хорошо запомнила лицо парня, стрелявшего в Дончарова, дала описание его внешности и одновременно сообщила, что в украденной машине Корозова третьим был убийца Дончарова. О Фаине рассказала все, что было известно ей наверняка.

Акламин слушал серьезно и спокойно, не показывая того, что был рад полученной информации.

После своего монолога Ксения почувствовала себя выпотрошенной, вместе с этим пришла легкость. Девушка, правда, не ответила Аристарху, почему Фаина стремилась посадить ее в тюрьму, Ксения сама толком не могла разобраться в этом, интуитивно догадывалась, что Палия мстила ей.

Вернувшись из полиции, встретила вопросительный взгляд Ролежаева, но что-то изнутри остановило ее от пересказа всего, о чем говорила с оперативником. Она была предельно откровенна с Акламиным, говорила ему не под протокол — и не хотела, чтобы об этой откровенности узнал кто-то еще, даже Лев. Посему не стала углубляться в суть разговора с Аристархом, утомленно поморщилась, этим показывая, что не в силах сейчас вновь все прокручивать в голове, как старое кино. Ответила коротко: