Марина Серова - Нокаут по наследству

— Сейчас принесу тебе чай, — решила я. — И если после этого тебе станет легче, то приглашу тебя прогуляться.

Волшебное слово «чай» сработало.

— Хочу чай. Очень хочу, — заявила она.

Она вылезла из кровати, вышла из комнаты и обрадовалась, когда узнала, что ванная комната не занята.

— Сначала душ. Потом завтрак. А после с удовольствием пройдусь, — согласилась она. — Может быть, и Мишу с собой возьмем?

Миша, кстати, тоже решил отоспаться. Разозлился, что его разбудили. Заказал себе огромную кружку холодной воды. И с плохо скрываемой радостью услышал известие о том, что Владимира в квартире нет.

— И слава богу, — шепнул он мне. — Я порой даже не знаю, как он отреагирует на обыкновенное «здравствуйте». Вдруг найдет скрытый смысл и сломает мне шею.

— Мне казалось, вы поладили.

— Мне тоже так казалось.

Оказывается, ночью, пока мы с Инессой смотрели цветные сны, Владимир высказал Мише претензии. Мол, не рассчитывал он на то, что у нас в первый день пребывания в Москве будут гости. Он, оказывается, не любит малознакомых людей. Предупреждать надо.

— Нет, я не понял, — возмущался Миша. — В чем проблема-то? Такое ощущение, что это он нам хоромы нашел, а я так, невыносимый багаж.

— Ты не багаж.

— Нет, багаж!

— Прекрати, — попросила я его. — Сложный характер у человека, не докапывайся.

Я смутно догадывалась о причинах возникших Вовкиных претензий. Инесса нравилась Мише. Он мог скрывать это тщательнейшим образом, но только не от меня. Судя по всему, Владимир это тоже заметил, но, понимая, что у него мало доказательств, придрался к Мише по другому поводу. Можно было бы поделиться своими сомнениями с Мишей, но я предпочитала не вмешиваться. Инесса была влюблена в другого мужчину, собиралась за него замуж, Мишу воспринимала исключительно как знакомого. Только вот Владимир так не думал.

Узнав, что мы собираемся прошвырнуться по столице, Миша был очень рад. Тут же составил маршрут с обязательным посещением всех торговых центров, которые встретятся по пути.

Собрались быстро. Инесса позвонила Владимиру и рассказала о наших планах. Тот неожиданно рассердился на нее: мол, на ее месте он бы прислушался к своему организму, а про прогулки забыл. Инесса передала нам его слова уже после того, как они поговорили. Видно было, что она расстроилась.

Но дома оставаться она не собиралась.

Мы вышли на улицу и отправились пешком куда глаза глядят. Вышли к парку, пересекли его. Невдалеке увидели водную гладь, спустились на набережную, а там добрались и до маленького ресторанчика. Кофе и пирожные пришлись очень кстати. Погода была отличной.

Инесса начала строить планы. Правда, делала это осторожно, с оговорками. Она пока что не решила, как ей распорядиться полученным наследством. Продать ли квартиру, сдавать или сменить место жительства — все эти вопросы она собиралась обсудить с Владимиром, который вскоре должен был стать ее мужем. Было понятно, что девушка не хочет принимать решение одна. Или не может. Или вовсе не умеет это делать.

Оставалось надеяться на то, что Вова не воспользуется ее слабохарактерностью в своих целях.

Я же думала о другом. Накануне Владимир сказал, что лицо Андрея Кузнецова ему знакомо. На самом же деле они не контактировали. Андрей предположил, что Владимир мог случайно его заметить во время слежки за Инессой. Значит, сам Андрей был не очень осторожен. Мне хотелось знать, в какой момент он потерял бдительность. Где именно его могли заметить? При каких обстоятельствах это произошло?

У меня возникло чувство, что я не только полезла в какие-то дебри, а еще и неслабо себя накрутила. Ладно, оставим это в стороне. В конце концов, не со мной это произошло.

Инесса отставила в сторону кофейную чашку. Повела плечами, смахнула челку со лба. Выражение ее лица говорило о том, что по крайней мере в данный момент у нее чудесное самочувствие, хорошее настроение и все ее вполне устраивает. И погода, и компания, и, наверное, многое другое. На этом фоне ее атаковали детские воспоминания.

— Одну из посылок дядя Боря прислал нам под Новый год. Тяжелая такая фанерная коробка. Папа, когда принес ее с почты, сказал, что по пути останавливался пару раз передохнуть. В посылке оказалось несколько банок с персиковым компотом. И записочка такая, ее папа мне прочитал: «Витамины для Пельмешки». Пельмешка — это я. Племянница, племяшка… Мама страшно ругалась тогда на дядю Борю. Обиделась на него. Мол, какие, на фиг, витамины? Мол, мы и в Тарасове такое можем купить. А я обрадовалась. Посылку он собирал лично для меня. Записку написал лично мне. И компот тот был вкусным. Папа тоже попробовал, оценил. Я тогда впервые задала себе вопрос: а что же случилось между мамой и дядей Борей? Почему она так реагирует?

Миша покачал головой.

— Знаешь, — сказал он, — людей вообще фиг поймешь. Вот у меня мамаша была — ух! С соседкой постоянно лаялась. А мне интересно было. Прикинь, они собачатся, а я за дверью сижу и слушаю. Не надо на меня так смотреть. У меня была скучная жизнь, я сам себя развлекал. Возможно, именно тогда я и понял, что такое оскорбление, клевета и попранное человеческое достоинство.

— И решил пойти на юрфак, — резюмировала я. — Красавец.

— До юрфака мне нужно было дозреть, — пояснил Миша. — Но я о другом. Вот они ругаются, к примеру. Причина… ну, пусть будет такая: для кого-то слишком громко играет музыка у соседа. Маман моя уважала Джо Дассена. С его песнями я просыпался, с ними и спать ложился. Ничего против него не имею, кстати. Но согласитесь, девушки, слушать бесконечно одно и то же — невыносимо. Я ненавижу французский до сих пор.

Инесса засмеялась. Я представила жизнь маленького Миши Фрудберга. А друг-то мой, оказывается, подвергался в детстве жестокому обращению.

— Ну вот, — продолжал Миша. — Столкнулись на лестничной площадке моя мама и наша соседка. Соседка ей: «Твоя музыка слишком громко играет». А мама ей: «А ты рискни зайти ко мне и сделать тише». Все, разошлись. Конфликт исчерпан, думаете? Думаете, это нельзя назвать ссорой? В прямом смысле, конечно, нельзя. Но интересы не сошлись. И правда была не на стороне моей родительницы, а она уступать не собиралась.

— С другой стороны, — заметила Инесса, — она имеет право слушать музыку, находясь в своей квартире. Это же ее дом.

— Верно! — восхитился Миша. — Ее территория! Но стены-то тонкие!

— Нет в этом ее вины! — парировала Инесса. — Она не проектировала этот дом!

— В точку! — радовался Миша. — Тогда как рассудить?

Я достала пачку сигарет.

— Никак, — сказала я. — Уважать других надо, вот и все. Любому терпению может прийти конец. Сделать музыку тише. Перенести проигрыватель в другое место. Использовать наушники. Некоторые действия, которые ты совершаешь на собственных квадратных метрах, странным образом влияют на тех, кто находится за их пределами.