Наталья Александрова - Преступление в десять карат [= Заколдованное колье] [litres]

– Значит, примерно через сутки я смогу с ним поговорить? – уточнил Маркиз.

– Ни в коем случае! – Врач возмущенно замахал на него руками. – В ближайшие дни ему категорически противопоказаны любые разговоры! Особенно деловые! Я не могу допустить к нему никаких посетителей… – Врач что-то посчитал на пальцах и закончил: – В ближайшие четыре дня. Вот через четыре дня, пожалуй, вы сможете с ним поговорить… Если, конечно, ничего не случится. Вы ведь знаете, черепно-мозговые травмы такие непредсказуемые!

– Знаю, знаю! – заверил его Леня и покинул больницу.

«Значит, у нас есть четыре дня! – думал он, выезжая с больничной стоянки. – Четыре дня, чтобы разобраться с этим делом и вернуть настоящее колье!»

Алиса Резун вошла в собственный подъезд, стараясь ступать твердо, хотя это и было трудновато, потому что каблук на левой туфельке ходил ходуном. Охранник выглянул из своего окошечка:

– Алиса Викторовна! У нас несчастье!

– Я уже знаю, Миша. – Она махнула рукой, пресекая всяческие разговоры, и скрылась в лифте, успев все же заметить его опрокинутое лицо.

Еще бы – вид у нее, надо полагать, не слишком приличный – под глазом синяк, платье изорвано, хорошо хоть волосы успела кое-как расчесать в машине. Нужно собраться и делать вид, что она понятия не имеет, кто ударил Олега по голове. Во всяком случае, пока он без сознания.

Лифт открыл двери на их площадке, там было пусто. Соседи, она знала, в данное время находятся не то в Испании, не то в Италии.

Дверь ее квартиры была приоткрыта – ах да, это же врачи со «Скорой помощи» были. А вот интересно, где Наталья? Кто-то же вызвал «Скорую»?..

Алиса осторожно заглянула в квартиру. Холл и коридор за ним были пусты, на полу натоптано, валяются какие-то перья и клочки бумаги. Издалека доносились мужские голоса.

Алиса увидела свое отражение в большом зеркале и ужаснулась – в таком виде ей никто не поверит. А ведь в квартире, судя по всему, полиция, больше некому.

На цыпочках пробежав по коридору, она юркнула в ванную. Не в свою собственную, а в мужа. Там висел его махровый халат. Алиса смыла размазавшуюся тушь и накинула халат, хоть он и был ей безнадежно велик. Ничего, лишь бы стащить это рваное платье! Пригладив щеткой волосы, она глубоко вдохнула и вышла.

В коридоре по-прежнему никого не было, голоса доносились из кухни. Ступая неслышно босыми ногами, Алиса подошла и возникла в дверях кухни, как привидение в длинном белом халате.

На кухне шло чаепитие. На столе в вазочке стояли конфеты и простое печенье, а также банка варенья.

Кроме прислуги Натальи, на кухне было двое мужчин. Один – молодой, рыжий, с пухлыми губами и розовыми ушами, другой – постарше, плохо выбритый, с запавшими глазами и морщинами, расходящимися от крыльев носа. Все трое пили чай, хорошо хоть не из хозяйского дорогого сервиза. Наталья, непривычно оживленная, что-то говорила, горячо и быстро.

Она сидела спиной к двери, так что Алису раньше всех заметил молодой рыжий полицейский. Он как раз поднес ко рту большой кусок булки, намазанный клубничным вареньем, но от неожиданности укусил мимо бутерброда и вхолостую задвигал челюстями.

– Что здесь происходит? – холодно спросила Алиса.

Она сама поразилась, как ей удался такой тон. Не испуганный, не нервный, но и без неприязни – просто пришла женщина домой и интересуется, кто это у нее на кухне рассиживается, чаи с прислугой гоняет…

– Алиса Викторовна! – Наталья вскочила, с грохотом уронив стул. – Вот тут товарищи из полиции…

– Из полиции? – протянула Алиса.

Интонацию следовало трактовать так, что если товарищи из полиции, так отчего же они не занимаются своим непосредственным делом, а распивают чаи с прислугой на кухне. Наталья совершенно верно истолковала ее тон и на глазах съежилась. Была она женщина крупная, сильная, с широкими плечами, большими ладонями, а тут вмиг усохла и отвела глаза.

Тут инициативу перехватил старший полицейский. Он, нисколько не стесняясь, отодвинул пустую чашку и спросил, бросив на Алису цепкий взгляд запавших глаз:

– Резун Алиса Викторовна? Хозяйка квартиры? Жена потерпевшего?

– Да-да, – ответила Алиса, сообразив, что с этим человеком ей будет непросто.

Полицейский не стал тратить время на пустые разговоры, и это было для Алисы не слишком хорошо.

– В курсе случившегося? – коротко спросил он.

– Да, я видела внизу «Скорую», говорила с врачами, – кивнула Алиса.

– Что можете сказать о преступлении? Кто это его так?

– Я не знаю… – Алиса подвинула стул и присела на краешек, как будто ей внезапно стало плохо.

Впрочем, ей и было плохо. Только не сейчас, а уже давно.

– Ваша домработница утверждает, что сегодня вечером в квартире никого не было, кроме вас с мужем, – напирал полицейский, – вы отпустили ее на вечер…

– Мы были в театре… – слабым голосом сказала Алиса, – после спектакля поехали в ресторан, но слегка повздорили…

Она лихорадочно вспоминала, был ли на месте охранник, когда они с мужем возвратились из театра. Кажется, никого не было, он вечно торчит в задней комнате у телевизора. Когда она сбежала после того, как стукнула Олега вазой по голове, его точно не было, она сама открыла дверь подъезда.

– Так, говорите, поругались вы с мужем? – наполнил о себе полицейский.

– Не поругались, а повздорили, – как могла твердо возразила Алиса, – он поехал домой, а я… я задержалась.

– Где же вы были? Гуляли ночью? – Мент переглянулся с Натальей.

Алиса поняла, что эта дура наболтала уже полицейским, как они плохо жили с Олегом, часто ругались, потому что характер у него ужасный. И мало ли о чем еще могла рассказать Наталья… Домработницы, как известно, все всегда о всех знают… Нет, ну что же это такое? Деньги ей Алиса платила немалые, подарки ко всем праздникам делала. И за это такое отношение?

– Я не гуляла, – сухо сказала Алиса, – я просто сидела на набережной и думала о жизни.

– Разумеется, вас там никто не видел? – прищурился опер.

– Думаю, не видел. Знакомых я, во всяком случае, там не встретила, – ответила Алиса.

– Понятно… – протянул опер.

– Господа, вы закончили? – Алиса поглядела на неубранные чашки. – Мне нужно переодеться и ехать в больницу к мужу. Мы не можем отложить этот разговор?

Рыжий полицейский успел под шумок откусить от булки с вареньем и теперь усиленно ее прожевывал. Алиса поглядела на него чрезвычайно неодобрительно, он заторопился и подавился. Покраснел, как помидор, потом закашлялся. Кусок булки вылетел прямо на стол, парень снова покраснел, теперь от смущения.

– Завтра вас вызовет следователь, – сказал старший опер, укоризненно посмотрев на своего молодого коллегу.

– Наталья, проводи людей, потом зайди ко мне! – Алиса ушла в спальню.