Галина Романова - Позови ее по имени [litres]

– Позвали. Пока не могу. – Олег слегка тронул синяк под глазом. – Хорош я буду с таким разрисованным портретом!

– Да-а… – Глаза брата наполнились странным смыслом, он ядовито улыбнулся. – В первый же день схлопотать. И от кого? От подростков! Это же…

– Знаешь, что я тебе скажу! – разозлился Олег. – Зря ты ржешь! Подростки очень опасны. Это самый сложный и опасный пласт населения, Гриша. Они толпой могут растерзать на части любого. В них нет чувства жалости. Ими движет азарт, любопытство. Они практически неуязвимы. Я имею в виду ответственность. Уголовную ответственность. Непросто же так назвали этот возраст переходным. Из состояния детства к взрослению. Они не по одну сторону закона. Они в нейтральной зоне. Вот вызови я наряд, укажи злоумышленников, знаешь, что бы им было?

– Что?

– А ничего! Их родителей оштрафовали бы рублей на двести. И все.

– Да ладно. – Красивый Гришкин рот сложился недоверчивой дугой. – Я что, не помню, как это было со мной?

– И как с тобой было?

– Уф! Там столько нервов, столько маминых слез, столько угроз! Меня даже в камере держали.

– Два часа, – напомнил Олег. – Пока мама за тобой ехала. Да, тебя пугали. Мама плакала. И что? Тебя посадили? Нет. Напугали? Тоже нет.

– Ладно тебе. Я дрейфил, если что. – Гришка доел омлет с огурцами. Полез к бутербродам. – Было стремно.

– И что дальше то? Ты стал лучше? Ты перестал ввязываться в сомнительные предприятия? Сейчас, к примеру, ты чем занимаешься? Чем зарабатываешь? Вот эти все переделки за чей счет состоялись? – Олег потыкал во все стороны руками. – Новая бытовая техника. Ремонт. Мебель. Тут миллиона полтора, Гриша. Я в этом что-то смыслю, поверь. Так на что все это куплено? Что-то я не заметил за все то время, пока живу, чтобы ты ходил на работу.

В кухне повисла тишина. Братья пристально смотрели друг на друга.

Олег казался расстроенным. Гришка был зол.

– Ты меня воспитывать сюда приехал? Тебя мать послала за мной шпионить?

– Нет.

– Тогда почему ты приехал? – Брат сощурился, двинул пустой тарелкой по столу.

– С Ольгой поссорился, – нехотя признался Олег. – Сильно. До увольнения дело дошло. Оставаться там смысла не было. Она бы не дала мне возможности трудоустроиться. Хорошо, что рекомендации прислала нормальные. Устроился вообще без проблем.

– Вот и я тоже… – Гришка встал со стула, подошел к окну, сунув руки в карманы легких шорт, пробормотал: – Устроился без проблем.

– Куда?

– Куда надо устроился. Платят хорошо, не переживай. Да и… – Он глянул на него с хитрой ухмылкой. – Закона я не нарушаю.

Олег доел. Убрал посуду в раковину. Вымыл. Ставить в посудомойку три тарелки и сковородку? Бред.

Он слышал, как Гриша в своей комнате гремит дверцами шкафа. Собирается. Вышел в прихожую и принялся ждать, когда брат выйдет.

– Чего караулишь? – сморщился недовольно Гриша и замахнулся на него мотоциклетным шлемом.

– Очень надо! – притворно фыркнул Олег. – Я просто спросить хотел…

– Ну! – Гришка уже натянул длинные ковбойские сапоги и нетерпеливо топтался у двери.

– Девочка-соседка. Внучка Ильиновой. Ты видел ее?

– Машку? Конечно, видел. Я тут почти всех соседей знаю. Перезнакомился, когда ремонт затеял.

– Зачем? – не понял Олег. И, видя недоумение брата, пояснил: – Знакомился зачем?

– Да так… Узнать кое-что пытался.

Гришкино лицо неожиданно приобрело совершенно незнакомое, чужое выражение.

– И что же?

– Ну, например, как можно было белым днем в конце августа ничего не видеть и не слышать.

– Это ты про убийство тети Нины? – ахнул Олег.

И тут же взгляд его прошелся по стенам прихожей. Брызги крови будто проступили сквозь плотную бумагу дорогих обоев.

– Про убийство, – проворчал Гришка. – Не верю я тут никому, Олег. Не могли десятки глаз пропустить кого-то с топором.

– С топором?! – Олег побледнел и почувствовал это. – Почему с топором?

– Потому что тетку, со слов экспертов, зарубили либо топором, либо мачете. Но если учитывать, что мы не в Мексике, то мачете отпадает. Топор! В руках убийцы был топор. Его в кармане не спрячешь. Так?

– Так, – противным дребезжащим голосом отозвался Олег.

– Крови, помнишь, сколько тут было? Убийца не мог не выпачкаться. Было тепло. Он не мог быть в верхней одежде. Рубашка, футболка, джемпер, штаны, вот перечень одежды, которая могла быть на нем. Как он пошел бы по улице в окровавленных штанах? Ответь мне, как?

Олег покусал губы, снова покосился на стену.

– Он мог не идти по улице, Гриша. – Эта мысль неожиданно пришла ему в голову. Сама собой. – Он мог вообще не выходить из подъезда.

– Хочешь сказать, что он здесь живет?! – Гришка тоже вдруг побледнел. – Я об этом не подумал. Молодец. Есть над чем поразмыслить. Давай, пока…

Вообще-то, Олег имел в виду совсем другое. Он имел в виду, что убийца мог пройти чердачным этажом и выйти через другой подъезд. А перед этим мог на чердачном этаже переодеться. Спрятать окровавленные вещи и орудие убийства в сумку, к примеру. Или там же – на чердаке – спрятать. А потом, когда все стихнет, забрать и уничтожить.

Вот что он имел в виду. А Гришка услышал иначе. Как всегда, сделал поспешные выводы. Таким он был всегда – стремительным и не очень умным.

Маша…

Олег неожиданно отвлекся от страшной темы и начал думать о девушке-соседке.

Она входит в группу подростков, которую он назвал «интеллигентами». Интересно, могла ли она знать тех, кто напал на Олега на беговой дорожке? Наверняка. Новости разлетаются быстро. А подростки любят хвастаться своими подвигами.

Может, она что-то слышала? Надо бы ее осторожно расспросить.

Он не простит. Он обязательно их найдет. Обязательно!

Даша готовилась к допросу супругов Самохиных. Егор Игоревич обещал приехать со своей нынешней женой. Его бывшая жена Влада в совместном допросе участвовать отказалась.

– Я приеду в другой раз. Может, и в тот же день, но часом позже. Если вас не затруднит, товарищ майор, сообщите мне, как они уедут.

Ее безжизненный голос в телефонной трубке сказал Даше о многом.

Примирения не вышло, хотя в тот день они сидели на кухне Влады бок о бок. Крепко держали друг друга за руки и, казалось, черпали друг в друге поддержку.

Когда Даша и Зайцев покидали квартиру Влады, Егор остался там. И крепко обнимал бывшую жену за плечи, провожая их в прихожую.

Что потом пошло не так? Они снова поссорились, как делали это много раз до развода? Или, наоборот, молчали, не находя слов, потому что молчали и раньше?

Браки разрушаются и тонут в обоюдном молчании, как в болоте, гораздо чаще. Скандалы зачастую заканчиваются примирением. В молчании примирения нет. Оскорбительных слов, за которые бы стоило просить прощения, не бывает сказано. И обвинений не бывает. Бывает только не заполненная ничем пустота.