Джеймс Суэйн - Ва-банк!

– Слыхал, у тебя неприятности, – сказал Джо.

– Ой, друг, не то слово, – ответила Нола. – Я думала, тот малый сломает стул о башку Сэмми Манна.

– Похоже, большой был шум.

– А ты-то чего не пришел посмотреть? Все сбежались.

– Уверен, они успели записать это на пленку.

– Может, для тебя вечером устроят просмотр.

– А это что, настоящий блокбастер?

– Вот именно. Блокбастер.

Громадное тело Джо заходило ходуном от смеха. Он три сезона играл в баскетбол за команду университета штата Невада, пока профессор кафедры английской литературы, чьи представления о системе образования не совпадали с университетской спортивной программой, не обнаружил, что Джо не умеет ни читать, ни писать. В тот день, когда Джо выкинули из университета, его наняло казино «Акрополь», и с тех пор они с Одноруким Билли не расставались.

– Так из-за чего того парня-то выкинули?

Нола покачала головой:

– Я такого никогда не видела. Он выиграл восемьдесят процентов сдач.

– Вот это да! – воскликнул Джо.

– Но Сэмми заявил, что он жульничает, а уж кому знать, как не Сэмми.

– Тут ты права. Сэмми чует шулеров за версту. А как вообще сегодня дела?

– Не так чтобы очень. Есть идеи?

Джо в задумчивости поскреб подбородок.

– Ну, может Нику стоит поставить в фонтан новых привратниц.

– Вот и посоветуй это Нику.

Привратницы были плодом пышного воображения владельца «Акрополя» Ника Никокрополиса. Вообще-то поначалу Ник планировал установить посреди фонтанов, обрамляющих вход в казино, настоящие древнегреческие статуи с исторической родины. Но правительство Греции почему-то заупрямилось. Однако Ник и не подумал сдаваться и заказал знаменитому скульптору задрапированные в туники фигуры своих бывших жен – двух королев красоты, двух танцовщиц из кордебалета, одной стриптизерши и одной бывшей проститутки, которая баллотировалась на должность мэра и даже получила шесть голосов. По вечерам на их роскошные тела конвульсивно извергались расцвеченные струи – тем самым воплощая мечту о вечном оргазме, что вызывало бурю негодования среди защитниц женских свобод по всей стране.

Но Нику дурная слава была по душе. Вскоре привратницы стали фирменным знаком казино, и их выдающиеся бюсты украшали спичечные коробки, бумажные салфетки и даже фишки.

Но то было восемь лет назад. Теперь Лас-Вегас превратился в центр «семейного досуга», и пышногрудый гарем Ника стал несколько неуместным. «Акрополю» требовался новый имидж, и срочно.

– Ладно, я побежала, – сказала Нола. – Пока.

– Будь осторожна за рулем, – напутствовал ее Джо.

Дом, милый дом, находился на северной окраине, в жилом комплексе, носившем веселенькое название Лужки. Один умный человек в свое время посоветовал ей не покупать жилье в новых кварталах Лас-Вегаса. Нола не послушалась и теперь горько жалела: ее обиталище стоило сейчас меньше, чем она за него когда-то заплатила.

Она свернула на подъездную дорожку и нажала пульт автоматического подъема гаражных ворот. Череда дружков оставила у нее в гараже гроздья боксерских груш, штабеля гантелей и прочего оборудования для выработки тестостерона, так что места для машины едва хватало. Она с трудом втиснулась в свободное пространство, и пока ворота опускались, сидела, положив голову на руль. «Господи Боже мой, – молилась она, – ну за что мне это? Пожалуйста, сделай так, чтобы такие поганые дни не повторялись».

Первую остановку она сделала у холодильника. Выбор был богатый: холодная пицца, холодные спагетти, коробка с китайской едой – холодной, половинка рулета из индейки и пиво «Шлиц». Индейка показалась ей наиболее привлекательной, к ней она прихватила баночку горчицы.

На автоответчике мигала лампочка. Наверняка Шерри Соломон, ее коллега и лучшая подружка – услыхала новость и жаждала получить информацию из первых уст во всех бесславных подробностях. А может, это ее последний дружок, снедаемый страстью побеседовать об интимных делах – он обожал грязные словечки. Она нажала на кнопку, и по спине у нее снова пробежали мурашки: из автоответчика раздался мелодичный голос Фрэнка фонтэйна:

«Привет, Нола. Извините, забыл попрощаться. Надеюсь, у вас из-за меня не было неприятностей. Увидимся».

Увидимся? Нола подняла трубку и нажала сначала «звездочку», потом цифры «69» – это была служба, позволявшая отследить, с какого номера сделан последний звонок. Автомат зачитал номер, и она его набрала.

– Закусочная «Братишка», – просипел голос,

Нола знала это место. Недалеко от «Акрополя», настоящая дыра.

– Передайте трубочку Фрэнку, – попросила она.

– Милая леди, Фрэнков на белом свете пруд пруди.

– Фрэнку Фонтэйну.

– А как он выглядит?

Нола дала весьма приблизительное описание, но бармен, похоже, прекрасно знал, о ком идет речь.

– Эй, Фрэнк, ты еще здесь? – крикнул он, а потом произнес в трубку: – Простите, леди, но, кажется, он уже ушел. Если надо, могу передать ему сообщение.

– Нет, спасибо.

Нола ела индейку под мультик про Бегуна и Койота – звук она выключила и все думала про звонок: история странная, но все-таки типичная. Ведет себя, как все мужики. Когда за ее столом выигрывали женщины, они, как правило, извинялись перед ней. А мужчины – те, наоборот, норовили еще и мордой в лужу ткнуть… И Нола решила позвонить в телефонную компанию и попросить сменить номер.

Вскоре от индейки остались лишь приятные воспоминания. Нола лежала лицом вниз на кушетке и старательно считала овечек.

Разбудил ее жуткий грохот: звук был такой, будто кто-то взламывал дверь. Она протерла глаза – наверное, по телевизору идет какой-то фильм о полицейских. Но это было не кино: в комнату ворвалась самая настоящая группа захвата. Она попыталась сесть, но в лицо ей уткнулось полдюжины автоматных стволов.

– Лечь на живот! – заорал здоровенный тип, одетый в бронежилет с надписью «Полицейское управление Лас-Вегаса». Нола рухнула на пол.

– Вы ошиблись, – пискнула она. – Тетенька, которая торгует наркотиками, живет через три дома.

– Заткнись! – грозно прорычал полицейский.

Нола уткнулась носом в пыльный ковер, а полицейские сковали ей руки за спиной пластиковыми наручниками. Ей зачитали права, а потом буквально растерзали дом на клочки. В открытые двери, в которые уплывала драгоценная кондиционированная прохлада, вваливались все новые и новые полицейские чины.

Затем ее, изрядно вспотевшую, усадили на кушетку. Она смотрела на полицейского, выгрузившего на журнальный столик пакетик с марихуаной, бутылочки с найденными в ее аптечке лекарствами, блокнот, который обычно лежал рядом с телефоном, и пачку еще не вскрытых писем. Дыхание у нее восстановилось, и она наконец-то смогла произнести: