Джеймс Суэйн - Ва-банк!

– Я требую адвоката!

Она твердила и твердила про адвоката, при этом вопли ее становились все громче. В конце концов они заставили ее встать и через толпу возбужденных соседей, среди которых затесался и местный почтальон, проволокли к полицейской машине. Втолкнули ее туда без всяких церемоний, и она наконец разразилась рыданиями.

К дому подъехал темный седан. Сквозь застилавшие глаза слезы она увидела, как из автомобиля выбрались Уайли и Сэмми Манн. Как всегда, они бок о бок промаршировали через лужайку и, перед тем как войти в дом, остановились на нее поглядеть. Их лица, обычно такие дружелюбные, излучали откровенную злобу.

И только тогда Нола начала понимать, в какую кошмарную историю она влипла.

Валентайн спал, и снился ему такой вот сон. Как будто он еще совсем молодой, и тело его еще помнит радость быстрого бега. Зима. Он бежит по набережной в Атлантик-Сити, и легкие с жадностью глотают влажный и холодный океанский воздух. Он бежит мимо кафе «Знаменитые длиннющие хот-доги Мэла», мимо тележки торговца сахарной ватой. Светит луна, в отдалении он видит группу людей – они бьют ногами лежащего на песке полицейского. Полицейский этот – его зять Сальваторе. Валентайн перепрыгивает через ограду, выхватывает револьвер, стреляет в воздух. Люди разбегаются. – О Боже, Сэл! – говорит Валентайн.

Зять сплевывает кровь. Валентайн опускается на холодный песок и кладет голову Сэла себе на колени. Вскоре ручеек крови пересыхает, и дыхание Сэла становится тяжелым. Валентайн осторожно его трясет, но зять не реагирует. Какая-то теплая дымка поднимается от тела, и Валентайн понимает, что это душа Сэла улетает ввысь.

Слышны чьи-то голоса. Те люди снова появляются на набережной. Их вожак, мерзкий Сонни Фонтана, перепрыгивает через заграждение и приближается к нему. В руке у Сонни револьвер. Он заставляет Валентайна бросить оружие, встать на ноги.

Валентайн охотился за Сонни Фонтаной с того самого дня, как в Атлантик-Сити открылись первые казино. Список его преступлений был бесконечным, и теперь он намеревался добавить к нему убийство.

Фонтана улыбается, словно смерть Сэла не имеет для него никакого значения. Он кладет Валентайну руку на плечо.

– Мы с тобой должны прийти к взаимопониманию, – говорит он.

Валентайн не может сдержать себя. Он выбивает оружие из руки Фонтаны и мертвой хваткой вцепляется ему в горло. Остальные бандиты перепрыгивают через ограду, на ходу выхватывая стволы.

Валентайн сжимает руки сильнее, перед ним – мерзкая рожа Фонтаны с вылезшими из орбит глазами. Это настоящее самоубийство, но Валентайн не может, не хочет останавливаться.

Терял он над собой контроль только во сне.

– Что случилось? – Валентайн протер заспанные глаза и открыл дверь.

На пороге стоял веснушчатый дурачок курьер из «Федерал Экспресс». Смущаясь, он протянул Валентайну пухлый пакет.

– Простите, мистер Валентайн, но я нашел это уже после того, как развез остальную почту, – пояснил он, потупившись. – Я несколько раз позвонил, но вы не ответили, вот я и забеспокоился.

– Это еще почему? – растерянно спросил Валентайн.

– Вы на моем маршруте самый серьезный клиент, и я не хотел вас потерять, мистер Валентайн.

Не хотел потерять? Он еще не очнулся от сна и потому не смог найти точный и достаточно ехидный ответ и просто пробормотал:

– Рад слышать.

Курьер протянул ему квитанцию и сказал:

– Если вы тут распишетесь, внизу, то сможете вернуться в кровать.

– Не прочтя, никогда ничего не подписываю. – Валентайн водрузил на нос бифокальные очки. – И я вовсе не спал. Я сидел в гостиной и работал. А что, я действительно твой самый серьезный клиент?

– Типа того.

Поставив подпись, Валентайн спросил:

– А имя-то у тебя есть?

– Ральф Гомес, – ответил курьер.

– Вот уж никогда бы не подумал, что ты Гомес, – сказал Валентайн, глянув на молочно-белую руку, державшую блокнот с квитанциями, и на покрытую веснушками рожу. – Скорее решил бы, что ты Мерфи или даже О'Салливан, но никак не Гомес.

– А как должен выглядеть Гомес?

– Не знаю. Но он должен быть похож на испанца, может, на мексиканца. А ты по виду типичный ирландец.

Гомес решил, что ему сделали комплимент, и улыбнулся:

– Я в маму, она у меня ирландка. Отец был кубинцем – приехал сюда в пятидесятых. А вы, простите, кто? Итальянец?

Итальянец ли он? Вот ведь дурацкий вопрос: даже на самых ранних детских фотографиях Валентайн выглядел типичным итальянцем.

– Нет, – ответил он. – Я монгол.

– Кто-кто?

– Ну, это вроде китайцев, что торгуют печеньями с предсказаниями.

Улыбка сползла с конопатой физиономии Гомеса, уступив место крайней степени недоумения. Шутка пролетела мимо цели – проскочила над тупой кубино-ирландской башкой и усвистела прямо в стратосферу.

– А кто был китайцем? Ваша матушка или отец?

В пакете лежала пленка из камеры наблюдения казино в Рино и отчаянное послание от еще одного питбосса. Каждый день в Америке обдирали очередное казино, и общие потери составляли миллионы долларов. Работы много, времени мало.

В кухне Валентайн принялся готовить кофе – третью чашку за день. Обычно он ограничивал себя двумя, но спал он слишком крепко и никак не мог толком проснуться. Так что без кофеина организму точно не обойтись. Налил в кофеварку воды из-под крана, поставил под краник чашку.

– Мы женаты уже тридцать пять лет, а ты все никак не избавишься от холостяцких привычек, – говорила Лоис, наблюдая за ежеутренним ритуалом: вот он поджаривает себе яйцо – обязательно одно, вот подрумянивает оладьи.

– Просто так удобнее, – отвечал он.

– И экономия большая выходит, – говорила она.

– Вот именно.

– Ну конечно, то, что ты пьешь такой кофе, экономит нам центов пятьдесят в месяц. А то и больше.

– А мне другого не надо, – говорил он. – Так зачем платить дороже?

– В твоих устах расточительство равно преступлению, – говорила она, улыбаясь и накладывая ему в чашку сахар.

– Вполне возможно, так оно и есть, – отвечал он.

Валентайн сидел за кухонным столом и потягивал обжигающий напиток: для него кофе, от которого не облезал язык, был не кофе. Пока он спал, звонил телефон, и он смотрел на мигающую на автоответчике лампочку. Вот еще одно из великих преимуществ отставки: можно не перезванивать, если на то нет желания. А в данную минуту никакого желания он не испытывал.

Он взглянул на часы. Ну и ну, скоро и ужинать пора. Однако со сна ему требовался не ужин, а хороший завтрак. Кафе на 19-м шоссе работало круглосуточно, и завтраки там готовили славные, но ему не хотелось в одиночку сидеть за стойкой: жалкое зрелище.

На заднем крыльце материализовалась Мейбл. Он отпер дверь. На этот раз брючки на ней были канареечно-желтые, а блузка вся в ярких цветах – явно из старого каталога «Сирса» [8]. Из-за жары она переодевалась по нескольку раз в день, и каждый наряд был ярче предыдущего.