Аркадий Карасик - Игра на выживание

— Так что же вы хотели сообщить? — деловым тоном, в котором — ни следа недавнего волнения, спросил бизнесмен. — Если мне не изменяет память, речь шла о какой-то важной информации… В чем она заключается?

Оба молчали. Хозяин дачи — в ожидании ответа, гостья лихорадочно искала новые, более удачные этюды в начатой игре. Продолжить прежнее «перебрасывание мячика» — признать поражение. Придумать так называемую информацию — для этого нужно время. А его сейчас нет.

— Я должна признаться, — наконец решилась она и снова замолчала, будто обещанное признание застряло в глотке. — Мне… трудно говорить…

— Выпейте нарзана, — Коломин протянул руку и налил минеральную воду в фужер. — Слушаю вас, — повторил он.

— Просто я вас… полюбила… Вы должны понимать, как нелегко дается мне это признание… Понять и не осудить… Вот и напросилась в гости…

Наивно? Еще как — до примитивности. Но в данной ситуации любая наивность, если ее умело обыграть, ведет к победе. А уж обыгрывать она умела!

На этот раз Коломин сидел — поднялась с кресла Клавдия Сергеевна. Придерживаясь рукой за край столика — словно боясь упасть, — она медленно придвинулась к хозяину дачи.

— Мне стыдно… мне очень стыдно, но… без вас не могу…

Заломила руки и вдруг упала навзничь. Так удачно, что оказалась на коленях Василия Евгеньевича… Полуоткрытая грудь вздымается, губы раскрыты для поцелуя…

И снова у Коломина неистово забилось сердце. Твердит себе: притворство, нельзя поддаваться, он должен устоять, должен! А руки против желания тянулись к талии и груди женщины.

Если бы в этот момент снова появился Фомин, ему уже не спасти погибающего от приступа страсти бизнесмена…

Диван принял на свои пружины любовников.

Клавдия Сергеевна, уже не притворяясь, охваченная невыносимым желанием, срывала с себя и с Коломина одежду. На пол летели обрывки его рубашки и ее блузки, разорванные юбка и брюки, остатки нижнего белья.

Голые любовники в пароксизме страсти скатились с дивана на ковер. Опрокинутый на спину, потерявший способность мыслить, контролировать свои поступки, Коломин почти с ужасом видел, как на нем, будто на батуте, прыгало голое существо, мало похожее на человека. Рычание сменялось оханьем, визгом, оханье переходило в торжествующий крик. Его царапали, кусали, ласкали, били кулаками.

Все это походило не на утоление страстного желания, а на изнасилование. Изнасилование само по себе противоестественно, но оно становится ужасным, когда мужчину насилует женщина.

Наконец Клавдия Сергеевна охнула в последний раз, скатилась с партнера. Раскинув руки и ноги, она удовлетворенно дышала. Словно завершила трудную физическую работу и теперь отдыхает от перенапряжения.

— Вот и вся информация, которую я хотела тебе передать, — насмешливо проговорила она совершенно трезвым голосом. — Подходят тебе мои сведения, или… повторить?

Согласиться, ответить отказом — не было сил. Ведь его использовали, выпотрошили до самого донышка. Много прошло через его руки женщин — и обычных проституток, которым приходилось платить, и солидных дам высшего света, и продавщиц коммерческих палаток, и официанток… Но такой, как Клавдия Сергеевна, видеть ему не доводилось.

Коломин молча поднялся с ковра, повязал вокруг бедер разорванную рубашку и, покачиваясь, подошел к столу. Захотелось пить — неужели эта красивая ведьма высосала у него из организма всю воду?

Клавдия Сергеевна, голая, даже не укрывшись полотенцем или простыней, шла рядом.

— Может быть, хватит валяться на ковре? — спокойно спросила она. — Где находится спальня, чтобы продолжить так удачно начатую беседу?

Коломин, не отвечая, жадно выпил полный фужер нарзана, налил такой же Клавдии Сергеевне. Подождал, пока она напьется, и медленно пошел к лестнице на второй этаж — к спальне.

Он не отличался особой скромностью. В обществе друзей-бизнесменов и их подруг рисковал отпускать такие шуточки, что даже у проституток алели ушки. Но сейчас молчал. Не покидало ощущение чего-то грязного, постыдного. В голове — все еще прыгало, визжало голое существо…

Они поднялись по лестнице, прошли в спальню. Зажгли ночник. Клавдия Сергеевна сбросила на пол одеяло, раскинулась на простынях.

— Хорошо-то как! — блаженно потянулась она. — Иди ко мне, скромник… И сбрось эту туземную повязку, — резко сорвала с бедер любовника остатки его рубашки, бесстыдно оглядела. — А ты — ничего. Признаюсь, ожидала худшего…

— Нам лучше запереться…

— Пожалуй, да. А то заглянет кто-нибудь из телохранителей — испортит аппетит… Много у тебя охранников?

Вопрос — естественный. Дескать, заглянет Сергей, заглянет Степан, потом захочется поглазеть на развлечения хозяина Виктору.

— Здесь со мной — трое… В офисе — еще два… Фомин, подслушивая за дверь, осуждающе хмурился. Околдовала баба человека — сейчас все выложит. Даже скажет, что Сергей вовсе не телохранитель — частный детектив.

И не заткнешь глупцу рот — второй раз нарушать любовную беседу — открыть истинное свое лицо…

— Значит, мне нужно опасаться троих… Сергей, водитель… А третий кто? Да не отворачивайся же от меня. Неужели не доставляет эстетического наслаждения моя внешность, — дразняще приподняла одну грудь, потом — другую, провела ладонью по талии, бедрам. — Сейчас попробуем повторить пройденное. Усвоил ли ты преподанный урок? Ба, да ты продолжаешь стесняться, тебя оскорбляет моя откровенность! Зря, Васенька, зря. Забыл, что мы живем в эпоху реформ: в политике, экономике, сексе? Да, да, в сексе тоже…

Клавдия Сергеевна «читала» лекцию «студенту». Поучающим тоном, нисколько не стесняясь острых сравнений. По ее мнению, психологическая подготовка партнера не менее важна, нежели сексуальная.

Одновременно она бесстыдно ласкала мужчину, возбуждая его. И себя — тоже. А в голове — совершенно трезвые мысли.

Большинство свободного времени Коломин проводит на даче… Его охраняет пятеро парней, в том числе трое здесь… В Москве бывает редко…

Остается узнать, где работает жена, учатся дети. И главное — как беспрепятственно проникнуть на дачный участок. Если удастся — Руслан будет доволен, и это его «довольство» воплотится в солидную сумму…

Почувствовав, что любовник готов «для применения» Клавдия Сергеевна яростно набросилась на него…

За окном окончательно потемнело. В открытую форточку спальни повеяло ночной прохладой. Слабый свет ночника высвечивал обнаженные тела, смятые простыни, груду журналов на столике. Коломин перед сном любил читать. Но сейчас было не до чтения…

— Сколько времени? — не открывая припухших глаз, сонным голосом спросила Клавдия Сергеевна.