Наталья Александрова - Кресло на чердаке [litres]

В конце концов, Надежда решила, что она тут не хозяйка. Пусть Александра Павловна сама разбирается. Надо, кстати, ее проведать и заплатить за палату, а то выселят еще, старшая сестра предупреждала, чтобы деньги внесли утром.

Надежда заперла собаку в доме и заторопилась на электричку, прихватив еще две банки повидла и яблок.

В хирургическом отделении царило странное возбуждение. Медсестры перешептывались, бегали из палаты в палату с испуганным и взволнованным видом.

Первым делом Надежда зашла в кабинет старшей сестры, чтобы заплатить за палату. Клавдия Петровна тоже была взволнована, отвечала невпопад, но деньги приняла и все бумаги оформила правильно – сказывался опыт. Распрощавшись с ней, Надежда отправилась в палату Александры Павловны.

Сиделка Вера была на посту, она как раз поправляла Александре Павловне подушки.

Бывшая коллега чувствовала себя неплохо и очень обрадовалась Надежде. Она была довольна тем, что Надежда перевела ее в платную палату, а то в прежней полная тетка храпела по ночам, как труба иерихонская, другая соседка злющая, как ведьма, а девчонка хамила напропалую и слушала громкую музыку.

Александра Павловна пообещала сразу же, как поправится, вернуть Надежде деньги.

Надежда рассказала ей о жизни в поселке Мухино, упирая исключительно на забавные моменты и не сообщая о случившихся там неприятностях, чтобы не расстраивать больную, передала привет от Димыча и Розамунды.

– Слив у вас уродилось – просто море! Вот, кстати, я повидло сварила. Не пропадать же ягоде… – Надежда выставила на тумбочку две банки.

– Я ей с чаем буду давать! – оживилась сиделка и поинтересовалась рецептом повидла.

– Ну куда так много? – ужаснулась Александра Павловна. – Одной банки за глаза хватит…

– Угостите соседей! А что у вас за суета в отделении? – вспомнила Надежда Николаевна. – Что-то случилось?

– Случилось! – оживилась сиделка. – Ночью какой-то посторонний мужчина сюда проник и странным образом оказался в палате, где лежит Сельдереева.

– Сельдереева? – переспросила Надежда.

– Это та, у которой племянник… С самой Сельдереевой случился то ли шок, то ли гипертонический криз, то ли ишемический приступ, точно уж не знаю, только она сейчас без сознания, племянник ее заявился, такой скандал устроил – страшное дело! А только говорят, – сиделка понизила голос, – что тот мужчина сначала проник в шестнадцатую палату, только в той палате не признаются…

Надежда про себя отметила, что сиделка полностью в курсе того, что происходит в отделении. Значит, не все время проводит в палате, где-то успевает пообщаться и узнать новости. Ну да ладно, больная под присмотром – и хорошо.

Тут до нее дошло, что сиделка говорила про шестнадцатую палату… А ведь это как раз та палата, в которой раньше лежала Александра Павловна! Надо бы в этом разобраться…

– Я отлучусь по одному делу ненадолго, – проговорила Надежда Николаевна. – И если вам повидла много, я возьму одну баночку…

С банкой сливового повидла она отправилась в шестнадцатую палату.

Все три ее обитательницы были на прежнем месте. Тощая, похожая на облезлую ворону брюнетка в гипсовом ошейнике о чем-то шепталась с девчонкой со сломанной рукой. При появлении Надежды они тут же замолчали, посмотрев на нее подозрительно.

– Здравствуйте, дамы! – приветствовала их Надежда. – А я вам повидла к чаю принесла…

– Не люблю сладкого! – поморщилась брюнетка.

– Сладкое вредно! – подхватила девица. – От него толстеют! – И очень выразительно посмотрела на Надежду – мол, тебе, тетя, сладкое точно вредно, а то ни в одну дверь не пролезешь.

Это была вопиющая ложь, и Надежда вспомнила слова Александры Павловны, что девчонка – жуткая хамка.

– Ну, может, кого угостите… – Надежда поставила банку на тумбочку. – А что у вас за шум ночью был?

– Ничего не знаю, я ночью спала! – прокаркала брюнетка.

– Я тоже… – подхватила ее приятельница.

Третья соседка промолчала и только с вожделением покосилась на банку с повидлом.

– Ну, на нет и суда нет… – протянула Надежда.

Заметив в глазах брюнетки характерное выражение многолетнего курильщика, который предвкушает очередную сигарету, она встала и проговорила:

– Ну, выздоравливайте, я к своей подруге пойду.

– Скатертью дорога! – ответила брюнетка.

Прежде чем выйти из палаты, Надежда мельком взглянула на спинку ее кровати. Там была прикреплена табличка с именем Александры Павловны Прохоровой.

Надежда вышла в коридор, выждала пару минут и, открыв дверь палаты, заглянула внутрь.

Брюнетки на месте не было.

Надежда быстро пересекла палату и потянула на себя дверь санузла. Если ее расчет верен…

– Эй, тетя, стой! Ты куда? – запоздало крикнула ей в спину девчонка. – Ты что, с катушек слетела?

Дверь санузла изнутри не запиралась – как всегда в больницах. Надежда распахнула ее и проскользнула внутрь.

Как она и ожидала, брюнетка с наслаждением курила, стряхивая пепел в раковину.

– Эй, ты чего?! – вскрикнула она, пытаясь спрятать сигарету. – Ты чего вламываешься?

– Я ее пыталась остановить! – проговорила появившаяся в дверях девчонка.

– Его сигареты? – осведомилась Надежда, пристально глядя на брюнетку. – Ладно, кури, мне-то что. Я сестрам ничего не скажу. И еще тебе сигарет принесу. Если, конечно, вы мне расскажете, что здесь ночью случилось.

– Не говори ей ничего! – подала голос девчонка.

– А, да ладно! – отмахнулась брюнетка и снова закурила. – Как же хорошо… Он ночью пришел, стал меня душить, говорит: где оно, где оно? А что «оно», так и не сказал… А мне откуда знать? Ну, тут я попросила у него закурить, а когда закурила – ткнула его в лицо сигаретой, а она, – кивнула брюнетку на девицу, – его гипсом по голове… Он отключился, и мы его отвезли в палату к этой чокнутой старухе…

– К Сельдереевой… – протянула Надежда.

– Во-во!

– А как он выглядел?

– Ну как? Обыкновенно выглядел… средних лет, волосы седоватые, коротко стриженные…

– В куртке твидовой горчичного цвета? – наудачу проговорила Надежда.

– Точно! Знакомый, что ли, твой?

– Ну, не то чтобы знакомый, но пару раз наши пути пересекались.

– А от меня-то он чего хотел?

– Вот это меня тоже интересует… Оно, оно, а что оно-то? Так и не сказал?

Брюнетка молча развела руками.

– У него еще карточка вот эта была, – вступила в разговор девчонка, поняв, что ей ничего не грозит, и протянула Надежде пластиковый прямоугольник, на котором были напечатаны какие-то цифры. – Это не банковская и не дисконтная, – проговорила девица. – Так что мне от нее никакого прока, а вам, может, пригодится…

– Больше у ничего не было? – прищурилась Надежда.