Виктор Дан - Когда плачет скрипка. Часть 1

– Скорее его можно назвать пухлым! Четыре тома занимают только показания одиннадцати свидетелей, которые видели в трамвае, как подозреваемые разговаривали с Ларисой и как вышли вслед за ней.

– Хватило бы и трех свидетелей. А вот по следующему эпизоду, что они приставали к ней на улице недалеко от места убийства, как раз на повороте в переулок, где ее дом, – один листочек с рапортом дежурного УВД.

Звонила женщина, которая себя не назвала и описала подозреваемых очень точно. Все попытки найти эту женщину были безрезультатны.

– Я помню, как целую неделю через газеты, радио и телевидение просили ее явиться в прокуратуру для дачи показаний, гарантировали анонимность и безопасность.

– Самое слабое место, лично мое впечатление, – сказал Анатолий, – судебно-медицинская экспертиза. Смерть наступила «в результате удара по голове тупым предметом».

– Имеется по крайне мере две области поражения: та, от которой наступила смерть, и вторая на затылке, предположительно полученная при падении на землю. А если это был еще один удар?

– Тогда разваливается вся система выводов о «непреднамеренном убийстве».

– Не понятно, было ли вообще обследование половых органов. «Признаки изнасилования отсутствуют» – и это все для такого дела!

– Если учесть, что предполагаемые преступники уже были арестованы и признались, то такая небрежность вполне объяснима. Экспертиза проводилась на пятый день после убийства…

– Интересно, чем была вызвана такая задержка?

– Как всегда! Нашей безалаберщиной…

– Возможно… Уже на третий день дело передали другому следователю.

– Как бы там ни было, областной и республиканский суды, пусть не с первого захода, признали все правильным…

Эти соображения практиканты высказали Манюне в конце дня. Он был несколько рассеян, так как прямо во время совещания пришло сообщение о страшном происшествии.

Сын убил мать. Бригада уже выехала на место. Манюня должен был отправиться туда через несколько минут. Его машина была на заправке.

– Неплохо… Для первого дня. Пока не вижу оснований что-либо корректировать в нашем плане расследования. Завтра вы должны встретиться с Ярмаком.

– Я остаюсь здесь. Поработаю в архиве, – сообщил Анатолий.

– Смотрите сами…

Анатолий остался доволен – вопрос решился так легко.

В десять вечера Михаил был в постели, хотя не отказался от посещения манежа. На этот раз в «программе» его новых знакомых по спорту был минифутбол, «тыр-пыр», как его здесь называли. Михаил с удовольствием к ним присоединился. Знакомства он завязывал легко, но сближаться больше, чем того требовали обстоятельства, не торопился.

Он успел на первый автобус, но мест уже не было. Заявку ГорУВД не нашли. Пришлось предъявлять удостоверение диспетчеру, чтобы разрешил выдать билет без места.

Однако стоило автобусу выехать за пределы автовокзала, как таких пассажиров набилось больше десятка. Маршрут проходил вдоль моря через многочисленные населенные пункты и базы отдыха – люди входили и выходили на каждой обстановке.

Проход между креслами был занят постоянно, в том числе багажом, так как водитель ленился загружать его в багажники автобуса. В толчее и духоте Михаил простоял половину пути. При его росте это было не совсем удобно. «В переполненных автобусах раньше чувствуешь, что пришла весна» – подумал с иронией Михаил, когда апрельское солнце вышло из-за туч и создалось впечатление, что температура в салоне сразу подскочила на десяток градусов.

От дорожных тягот его отвлекал разговор с пожилой женщиной. Когда рядом с ним освободилось место, и он уже собирался его занять, вдруг увидел эту женщину. Она сделала попытку пройти к свободному месту, но шансов опередить в узком проходе еще двух пассажиров у нее не было.

На ее лице можно было прочесть столько усталости и разочарования, что Михаил жестом пригласил ее занять свободное кресло и не позволил это сделать другим претендентам.

Женщина горячо поблагодарила и, словно для оправдания своего нетерпения и усталости, поведала ему свою историю. Оказалось, что она направляется в ту же колонию с передачей для сына.

– Замаялась совсем! Считай каждую неделю езжу…

– Почему не шлете посылки по почте, ведь все-таки дешевле, а свидание вам не каждый раз позволяют?

– Так что дойдет неизвестно… Сегодня в охране как раз знакомая смена. Завтра у сына день рождения… И дата круглая – тридцать годков стукнуло… Думаю водочки ему передать.

– Водку? Разве это возможно?

– Э, милок, за деньги все можно… На все своя цена. Сколько денег отвезла: и пенсию, и зарплату… Я уж на пенсии по вредности, на коксохиме работаю. Так разве усидишь при таких тратах. Мне бы дома сидеть и внуков нянчить, а я сюда катаюсь… Да и внуков-то нет, и когда-то будут… Отсидел восемь годков и еще два осталось.

Михаил постеснялся спросить, за что сидит сын, но она без поощрения сама, как видно не в первый раз, поведала о своем горе.

– Муж у меня сильно пил. Все ему на водку не хватало. Как Валик (сына Валентином звать) из армии возвратился, свел он, муж, будь он проклят, его со своими дружками. А Валик водителем был. И стали они из прокатного лист вывозить и по селам для кровли продавать. Однажды их знакомого вахтера на проходной неожиданно заменили и их всех заарестовали. И не просто так. Один из мужиков, не Валик – это точно, ножом ударил вахтера. Хорошо, что не насмерть… Уговорили они Валика взять все на себя. Ты молодой, а у нас семьи, помогать будем. Вахтера запугали, чтобы тот сказал, что не помнит, кто ударил… Двести рублей мне как-то дали. Через год их все равно посадили за другое. Когда сына осудили, мужа я выгнала. Тяну теперь лямку одна…

«Нет ли в этой истории аналогии с нашим случаем? Ведь известно, что в групповых преступлениях ответственность распределяется отнюдь не в соответствии с действительным участием и виной», – мысль Михаила возвращалась к предмету его забот.

Водитель объявил: «Зона!»

Несколько пассажиров вышли из автобуса, среди них Михаил и его попутчица. От развилки до места предстояло пройти еще более двух километров по разбитой дороге в сторону моря, которое скорее угадывалось за туманной дымкой на юге.

Солнце в очередной раз спряталось за тучи. С востока дул довольно холодный сырой ветер. Справа и слева простиралась дикая степь, еще бурая от прошлогодней сухой низкорослой травы, но уже с озерцами изумрудной зелени на хорошо прогретых местах.

Землю не распахивали – не годилась для земледелия из-за валунов и многочисленных выходов гранита. Колония собственно и представляла собой гранитный карьер.

Возникла зона в конце двадцатых годов: индустриализация требовала много стройматериалов, а коллективизация поставляла контингент.