Наталия Новохатская - Гобелен с пастушкой Катей. Книга 5. Бледный силуэт Луны

Нельзя сказать, чтобы репертуар у друга Вали оказался богатым, он успел исчерпаться прежде, чем терпение Родиона истощилось. Когда «ямщик с лошадями» явились повторно, до Москвы было еще далеко.

— Скажите ему, чтобы перестал, — обратился ко мне водитель, и я поняла, что действительно пора, иначе случится что-то ужасное.

— Заткнись, поручик Голицин, — попросила я нарочито грубо, чтобы ублажить Родиона, от него зависела наша безопасная и своевременная доставка, правда, пока неясно — куда.

Корнет Оболенский демонстративно обиделся, прервал концерт и всю остальную дорогу развлекал Родиона подробностями моей частной жизни, непристойными крайне и частично вымышленными. Какую он при том преследовал цель, я не угадывала, но поскольку Родион не протестовал против разоблачений моей безнравственности, я оставляла безобразие безнаказанным, только оттачивала в уме план, который должен будет поставить все на свои места. Правда, на подступах к столице, я частично распознала Валькин замысел, он тут же встроился в план, все вышло тип-топ.

Когда Москва засветилась на горизонте отдаленным заревом, Валентин выступил с коронным номером программы разоблачений, стал со вкусом живописать, как знакомая всем Катя оторвалась от любовных утех с очередным молодым партнером, чтобы стукнуть подручным предметом по башке гостя подвернувшегося не вовремя. Кстати, тот оказался грозным восточным киллером, пришедшим по ее грешную душу.

Именно тогда, а никак не раньше, я заподозрила, что друг Валя не допился и не спятил, а давно ломает комедию. Еще с того момента, как потребовал профессора Мориарти и стал искать в подвале трупы. Дошло наконец. Бедняга Валентин, должно быть, догадался, что пришел своим ходом в дом к убийце, поэтому стал бороться за жизнь самым верным способом — притворился пьяным идиотом, которого можно не бояться, и руки об него марать стыдно. Что ж, все верно. Анастасия и впрямь испытала брезгливые чувства к недотепе-сыщику и выкинула его из дома, как кусок ветоши.

Но зачем, хотела бы я знать, Валька продолжал выламываться перед Родионом, мог бы сделать вид, что уснул, и поберег бы мои нервы. Ан — нет, несет оскорбительную ахинею в мой адрес, наверное, для того, чтобы Родион Хавронин в нашем обществе почувствовал себя единственным достойным человеком. Эта очень тонкая форма лести меня насторожила — с чего бы Вальке так стараться? Родион вовсе не производил впечатления опасной личности или профессионала, способного ликвидировать нас обоих и избежать ответственности. Он, правда, сыграл со мной в допрос, но с таким смаком, что выдал отсутствие проф-принадлежности. Вон Тамара Засеева, та в ноль минут вывернула меня наизнанку, сбила с толку и заставила играть в свои игры, мне в голову не пришло сопротивляться. А Родион, он изображал шпиона-джентльмена, явно из романов, скорее, западных. И при устрашающей внешности не выглядел опасным, особенно теперь, когда по сравнению с пьяным идиотом-Валькой упивался своей сдержанностью и корректностью. То была тайна, но Бог с ней совсем. С меня на тот вечер тайн пришлось более чем хотелось.

— Если вам не трудно, Родион, — изысканно вежливо попросила я водителя, когда мы въехали в ближние пригороды. — То отвезите нас на Краснохолмскую набережную, прямо на спуск к воде.

— Да, Родион Романыч, — выкликнул Валька совершенно неуместное. — Везите Красного Холмса к реке, там и утопим Красного Ватсона!

— Родион Андреевич, — поправил Родион зарвавшегося Вальку. — Насчет утопить — это, если будут указания.

Валька явно перестарался и допек Родиона, что подсказало мне последний штрих к хитроумному плану защиты мерзкого друга. К реке и Красному Холмсу мы приехали довольно быстро, Родя впрямь знал пути и водил классно, спустились по крутому съезду подле бывшей «Березки» и мигом оказались почти на пристани. Там было пусто, но я увидела, что ярко освещенное речное судно идет к причалу от середины реки.

(Юра Громов, золотой человек, как-то толковал о летних челночных судах, которые курсируют по реке, пристают в указанных точках каждые полчаса, и ночное веселье там переливается через край. Юра даже указал ближайшую пристань, как раз на другом берегу. Самый центр маршрута пролегал у Красного Холмса.)

Имея в виду подплывающий к нам ночной клуб, я попросила Родиона оставить машину где-то в уголке, и принести нам ключи. Ни о чем не спрашивая, ассистент Анастасии, вытащил Вальку из его машины и без деликатности подтолкнул в сторону пристани. Валентин в обалдении крутил головой, смотрел на огни и музыку, подходящие к пристани, и бормотал невнятное.

— Слушай, дитя, неужели выскочили? Да не может быть, ты — гений! — твердил он шепотом, продоложая цепляться за меня с видом пьяного.

Но многого Валентин сообщить не успел. К нам приблизился Родион с ключами, вручил их мне, минуя Вальку, я очень вежливо поблагодарила, затем продемонстрировала гениальность во всей полноте.

— Родион, я хотела бы вас попросить о последней услуге, — воззвала я к покидаемому детективу-любителю, попавшему к Анастасии в пансионеры, вот ирония судьбы! — Не будете ли вы так любезны? Засветите ему в глаз, пожалуйста, без повреждений, но так, чтобы было видно. Это возможно?

— Без проблем, даже с удовольствием, — очень солидно произнес Родион.

И буквально на месте исполнил просьбу, не успел бедный Валя сообразить, о чем я толковала с такой изысканной вежливостью. Затем Родион сделал предположение, потирая громадный кулак и застенчиво улыбаясь.

— Это, наверное, чтобы меньше болтал, — промолвил он.

— Спасибо вам Родион, очень приятно было познакомиться, — сказала я торопливо, одновременно приподнимая Вальку и ведя его на пристань.

Пароходик уже стоял там, изнутри неслась развеселая музыка, а ночная вода около судна переливалась огнями. «Могут и не пустить в таком виде!» — мелькнула покаянная мысль, но я недооценила широту отечественных взглядов на шоу-индустрию. Взгляды зависели исключительно от размеров оплаты. Швейцар плавучего дома развлечений, он же боцман с дудкой, только покосился на Вальку, прикрывшего лицо рукой и принял щедрую плату за вход плюс такие же чаевые.

— Теперь платить за всё будешь ты, конспиратор хренов, — прошипела я в спину уходящему Вальке, когда пароход отчалил, приняв нас на борт.

Валентин прямо со сходен кликнул стюарда, попросил порцию льда и направился прямиком в мужскую комнату. Я надеялась, что хоть какие-то деньги у него найдутся, свои я исчерпала до копейки, чтобы попасть на отплывающее судно.

Вокруг царило буйное веселье, я приткнулась в темном уголке бара, но спросить ничего не решалась. Бог его знает, как у Вальки с деньгами, а мне неприятности в питейных заведениях отнюдь не светили, то было бы чересчур.