Лулу Тейлор - Снежная роза

Глупо то, что, делая вид, будто ничего не происходит, он усугубляет ситуацию в тысячу раз.

Я не могу не дать ему еще один шанс.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? Совсем ничего?

Он смотрит мне прямо в глаза.

— Нет, — твердо говорит он.

— Ох, Рори. — Невероятная тоска наполняет мне сердце. Он наверняка должен знать, что наносит медленные удары по нашему браку. — Ты уверен? Ничего такого, что мне, по-твоему, следует знать?

— Ничего. — Он смотрит на плиту и пытается вернуть ситуацию к норме. — Это ризотто? Я умираю от голода.

— Я хочу тебе кое-что сказать. — Я спокойна. Я надеюсь, что мое спокойствие демонстрирует ему, что это не глупый мелкий скандал, который вспыхивает и быстро затухает, но нечто слишком серьезное, чтобы устраивать истерику. — Я знаю.

— Знаешь что? — Он встает. — Доставать тарелки? Я могу закончить готовку, если хочешь.

— Сядь. Я знаю, что ты не был сегодня на работе.

Он внезапно бледнеет и валится на стул. Он складывает ладони вместе и смотрит на них.

— Я знаю, что ты не был на работе с марта. Тебя сократили, так ведь?

Он неподвижен как камень и не поднимает глаз. Вокруг него атмосфера краха.

— Шесть месяцев тому назад, Рори. Что ты делал все это время?

Он пожимает плечами.

— Почему ты мне не сказал?

Следует долгая пауза, а потом он тихо говорит:

— Не знаю.

— Ты не знаешь? — Я ему не верю. — Тебе никогда не приходило в голову, что следовало бы рассказать мне?

— Приходило.

— Так почему же ты этого не сделал? — По опыту прошлого я знаю, что Рори будет сопротивляться моим попыткам получить объяснения. Я буду слышать односложные ответы или же обычное «я не знаю», и то, что должно было стать диалогом, превратится в допрос, где он сыграет роль несчастной жертвы инквизитора, то есть меня. Но ведь сейчас речь идет о слишком серьезных вещах, чтобы укрываться за привычной завесой секретности? Ведь правда же, он обязан рассказать мне о том, что творится в его голове? По крайней мере попытаться.

Он переводит взгляд на меня, а затем говорит:

— Я не знаю.

— Нет. Подожди. — Во мне начинает закипать гнев. — Этим ты не отделаешься. На этот раз мне этого мало. Ты должен знать! Каждый день, когда ты выходил из дома в костюме и с портфелем, ты принимал осознанное решение скрыть эту ситуацию от меня.

Мой голос наполняется яростью:

— Когда ты подписывал документы на получение кредита для покупки кухни, хотя никакого дохода у тебя не было, ты должен был знать, что делал. А?

Его плечи сникают. Я чувствую, что он уходит в себя. Он не спорит со мной, не смотрит на меня, и каждая фибра его существа говорит мне: оставь меня в покое. Я не могу этого вынести. Все разочарования последних нескольких лет, все заботы, тревоги и огорчения последней недели, когда я осознала масштаб того, что происходит за моей спиной… Все это кипит во мне. Все, чего я хочу от него, это разговора со мной. Скажи что-нибудь. Просто скажи «сожалею».

Он не собирается сделать даже этого. Он уставился на стол, он неподвижен. Кто-то должен говорить, должен рассказать историю. Придется мне.

— Итак, ты делал вид, что каждый день ходишь в офис, все от меня скрывал и использовал выходное пособие как свою зарплату? Ты надеялся найти другую работу до того, как я узнаю?

Молчание. Нет ответа. Он не глядит на меня.

— Надеялся? — Я вскакиваю на ноги. — Пожалуйста, Рори, скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь!

— Полагаю, что да, — говорит он скучным неубедительным тоном.

Мне хочется плакать. Сейчас, в этот жуткий момент, он не в состоянии найти силы, чтобы заглянуть в себя и сказать мне, что там происходит. По-моему, он даже хочет, чтобы я разозлилась, во всяком случае делает все, чтобы это случилось. Может быть, это потому, что здесь он чувствует себя в безопасности? Он будто не грешник, а беспомощный ребенок, жертва ярости взрослого.

— Я не могу этого принять, Рори. Я не могу принять ложь и обман. Даже сейчас ты не хочешь ни объясниться, ни извиниться… Неужели ты не понимаешь, что сделал, что делаешь прямо сейчас? Ты ничего не объясняешь и даже не просишь у меня сочувствия. Неужели ты не понимаешь, как мне больно из-за того, что ты не можешь поделиться со мной своими неприятностями?

Я смотрю на него, но он не отрывает взгляд от стола. Я чувствую себя совершенно беспомощной. Он хороший человек, хороший друг. Но достаточно ли этого? Что это за брак, если он основан на такой лжи? Я спокойно говорю:

— Как ты поступишь, если я попрошу тебя уйти?

Он неподвижен, потом пожимает плечами как человек, который больше не в состоянии сражаться.

— Полагаю, я уйду.

— Вот как? Ты не попытаешься остаться? Чтобы убедить меня, что я не права? Чтобы вернуть мое доверие?

— Какой смысл, если ты хочешь, чтобы я ушел?

Мы оба потерпели поражение. Теперь я это вижу. Что-то я сделала не так, хотя не знаю что. Намерения у меня были самые благие, но на самом деле я только вредила. Как и он. Мы оба только вредили. Не знаю, что нам теперь делать.

Я слышу голоса. В моей комнате люди. Те самые, которые время от времени тут появляются. Возможно, здесь присутствует тот самый мужчина, который держит надо мною руки и старается отогреть мое заледеневшее нутро. Эпизод все еще прокручивается в моем сознании, хотя я знаю, что уже не одна в комнате. Я вижу, как женщина встает. Она говорит выразительно и страстно, при этом жестикулируя, а мужчина слушает, и его лицо грустнеет. Потом он тоже встает. Я знаю, что происходит. Она говорит, чтобы он ушел, оставил ее и детей, пока все они не смирятся с тем, что произошло, и не решат, можно ли это поправить. Он согласился уйти. Он будет жить у друга. Он идет наверх паковать вещи.

Пересохшим ртом я хочу выкрикнуть: «Не уходи! Не оставляй их одних! Ты не знаешь, что случится дальше. Не покидай их».

Но я бессильна это изменить.

На следующий день после того, как ей приснилась Хедер, Каз отправляет Рори сообщение:

Когда выйдешь из больницы, зайди ко мне. Мне надо с тобой поговорить.

Она нервничает при мысли о предстоящей встрече. Рори, когда-то мягкий и покладистый, обрел новую силу, как будто все, через что он прошел, разрушило стены между ним и миром — или между ним и его собственным «я». Она видела Рори раздосадованным и видела ушедшим в себя, однако никогда прежде не видела его сердитым.

Я должна быть смелой. Я не могу от этого уклониться.

Проходит немного времени, и она получает ответное сообщение:

Конечно. Буду у тебя около семи.

Когда он приходит, она готова. Девочки в доме своего отца. Она поставила на стол кое-какую еду и пару охлажденных бутылок пива, хотя Рори пьет редко. Однако когда он входит, то сразу же откупоривает одну бутылку и садится за кухонный стол. Он выглядит уставшим.