Эдуард Голубев - Копия

Вскоре принесли заказ, и он не смог сразу переключиться на наслаждение вкусом горячей пищи без запаха пластика, с растерянностью смотря в тарелку, чем вызвал небольшое замешательство шеф-повара, незаметно наблюдающего за реакцией первого клиента. Озадаченность Роберта была вызвана отсутствием дальнейших действий. Весь его план по возвращению в Нью-Йорк и обработке психолога заканчивался на получение требуемой суммы. Теперь образовалась пустота. Свобода, 600 тысяч долларов в кармане и полное отсутствие мыслей, что на данный момент со всем этим богатством делать. Решив подумать об этом попозже, Кейт полностью сосредоточился на содержимом тарелок и с нескрываемым аппетитом начал их зачистку от приготовленных блюд, заставив облегченно выдохнуть персонал ресторана.

Айван молчаливо стоял у окна в комнате свиданий и не сводил взгляд с вошедшей Джессики. Он только смог произнести короткое “здравствуй”, потому что остальные виды дежурного утреннего приветствия в этот день выглядели бы каким-то черным юмором или больше того, издевкой. Надо признать, она выглядела молодцом. В её глазах совершенно не бросалась тяжесть мыслей о том, что сегодня тюрьма станет последним пристанищем в жизни, а даже наоборот, в них просматривалась решимость снайпера, который после долгих поисков наконец-то поймал цель в середину круга оптического прицела и спокойно, как чиркнуть зажигалку, с хищной ухмылкой, определял последние нюансы для точного выстрела: расстояние, скорость и направление ветра.

– Не переживай, я готова, – твердость в словах Джессики высыпала последние сомнения в мусорный пакет, отправив их на свалку, – не будем терять время, у нас всего два часа.

Стеблин не успел ничего понять, как она, в каком-то животном диком порыве, плотно прижавшись всем телом, обхватила его голову и короткие, но глубокие поцелуи осыпали лицо. Он не сопротивлялся, впервые в его жизни желание отключило работу серого вещества, полностью отдавшись нахлынувшей всёпоглощающей страсти. Они слились в одно целое, посвятив себя целиком друг другу, без ненужных слов, без мыслей о происходящем и будущем, оставив только учащенное дыхание и бесконечную глубину взглядов, заполняющих до краёв своим бушующем откровением внутренний мир.

Зрачки медленно сужались и в наступившей безмятежности Джессика, рисуя пальцем на груди Айвана что-то только известное ей, нежно, растягивая буквы, прошептала с иронией:

– Наконец-то мой муж исполнил свой супружеский долг, – и все также тихо, только сменив интонацию на игровую командную, продолжила, – хватит лежать. У нас ещё есть дела. Вымой лицо и насухо вытри, а потом начнем с переодевания.

За эти месяцы они уже подобрали одежду в стиле унисекс, которая одинаково смотрелась бы на них обоих, а вот сейчас она впервые примеряла на себе тюремную робу. Стеблин поймал себя на мысли, что всем процессом руководит не он, а беспрекословно и незаметно для себя подчиняется женщине. Это было новое незнакомое ощущением, а его “Я” в этот момент, что поразило, абсолютно молчало, не подавая никаких признаков беспокойства, полностью и беспрекословно выполняя все команды Джессики. Они тихо смеялись, когда она методично складывала две пары носков, пронесенных на ногах поверх друг друга, в бюстгальтер, придавая ему нужную форму, а затем помогала Айвану застегнуть его на спине, вызывая небольшую щекотку и приятное передергивание. Закончив с одеждой, наступила очередь заняться прической. Стеблин не видел себя в зеркале, а просто, стоя у окна (дневной свет лучший помощник для выявления огрехов, так учил старик) наблюдал за всеми манипуляциями и всё чаще пытался поймать взгляд, но она, словно профессиональный визажист полностью сосредоточила внимание на свою работу. Она была красива и без парика, который довольно уютно, не причиняя какого-либо дискомфорта, расположился на его голове. Нет, это была не красота, это был голос места, которое пустовало в его мире и сегодня окончательно стало занятым до конца жизни. Именно об этом думал Айван в эти минуты. Он никогда не забудет её, не забудет этот день, этот запах, эти моменты и память обязательно, как будто проигрыватель с одной виниловой пластинкой, будет прокручивать эту незабвенную мелодию вновь и вновь только ему одному, пока не сгорит двигатель.

– Ну а теперь приступим к разукрашке, – нанеся последний штрих легким движением ладони по волосам, улыбнулась Джессика, – стоя будет неудобно, присядь на стул и повернись к окну. Мне надо видеть все нюансы.

Она открыла свою маленькую сумочку, выдержавшую с достоинством все обыски за последние полгода, и достала косметичку, специально подобранную Билли Сандерсом. В ней аккуратно, в стиле минимализма, не привлекая лишнего внимания, находилось всё требуемое для перевоплощения. Как и требовал старик, она сумела представить Айвана тренировочным манекеном, который был на занятиях в доме. Единственная разница, здесь возможна была только одна попытка, максимум две – предел ставило время.

– Закрой глаза, это отвлекает, – Джессика нежно, расставив средний и указательный палец, провела ими, опускаясь вниз со лба, по векам до кончиков губ, – и… молчи.

Словно профессиональный художник, который сотни раз прорисовывал в голове свою новую картину, а теперь, присев перед мольбертом, уверенно переносил на холст, заучив каждую деталь, нужные цвета, представляя каждый мазок, она взяла в руки кисточку. В каждом её движение чувствовалась рука мастера, который четко знал, что он хочет и как это сделать. Спокойное, ровное дыхание, которое с уважением отметил Стеблин, в данной ситуации впечатляло своим постоянством. Никакого волнения со стороны Джессики, полный штиль. Айван даже не мог подумать, что в этот день, в этой комнате, излучать беспокойство, пусть и небольшое, будет только он.

– Открывай глаза, осталось совсем немного. Подкрасим ресницы и поставим линзы, – в её голосе проскользнули нотки утомления.

Через пару минут он уже стоял у зеркала, пораженный своим отражением. На него из глубины холодного стекла смотрела та, которая вошла в эту дверь чуть больше часа назад. Никакой разницы, а только точная, доведенная до идеала, копия оригинала. Стеблин повернул голову и их взгляды встретились, пройдя, сквозь друг друга, и уходя далеко внутрь за глазные яблоки. Только в одном ощущалось одновременно решимость и усталость смертельно раненого воина, который, стоя на одном колене, вкладывает последние силы перед финальным ударом меча, а в другом не было ничего, кроме безмерного признания.

– Джесс, никогда не встречал в жизни такой женщины, как ты и думаю, что никогда не встречу. Ты… – он впервые пребывал в подобной ситуации и не находя именно тех нужных слов, виновато замолк.