Анна Князева - Убийство в декорациях Чехова [litres]

Открыв металлическую дверь, они вошли в костюмерный цех. Из-под стойки с костюмами к ним вынырнула костюмерша Тамара:

– Зинаида Ларионовна! Вам придется подождать!

– Почему?

– Ваше платье еще на сметке.

– Ну что же вы, милочка? Зачем было меня вызывать? Да и какое там платье? Старушечьи тряпки: юбка, кофта да шаль.

– Всего пятнадцать минут. А мы пока примеримся с Лионеллой Павловной.

Лионелла зашла за ширму, чтобы раздеться.

– Вы будете в корсете? – спросила костюмерша.

– Нет. Без него.

– А как будем затягивать талию?

– Давайте платье! – Лионелла вытянула руку из-за ширмы, и Тамара повесила на нее платье.

Спустя минуту Лионелла вышла в нем и встала у зеркала:

– Пожалуйста, застегните крючки…

– Крючков еще нет. Прихватим пока булавками. – Тамара сноровисто сколола шов на спине и, отступив, оглядела Лионеллу. – По-моему, хорошо.

– Юбка немного куцая.

– Не обращайте внимания, с нижними юбками она будет пышнее. Сейчас мы с вами смотрим посадку лифа.

– Из чего будут рукава? – спросила Лионелла.

– Из гипюра.

– Неужели вам и вправду не нужен корсет? – вмешалась в разговор Петрушанская. – Какой у вас объем талии? – Она заглянула в листок с измерениями и воскликнула: – Ого! Шестьдесят восемь сантиметров!

Тамара поспешила заметить:

– А у вас, Зинаида Ларионовна, семьдесят два. Для вашего возраста это редкость.

– Не говорите глупостей, дорогуша, – вспыхнула Петрушанская. – Я точно знаю: у меня шестьдесят семь.

– Значит, я перепутала, – легко согласилась Тамара, прокладывая ниткой линию проймы. – Давно хотела у вас спросить. С чего это Зорькиной дали главную роль?

– Она будет играть Соню, племянницу дяди Вани.

– Удивляюсь я на Виктора Харитоновича…

– Что такое?

– Какая из нее артистка? Серая мышь.

– Ну, это не вам судить, – заметила Петрушанская. – Режиссеру виднее.

– Оно, конечно, виднее, да только я не пойму: играть не умеет, а дали такую роль.

– Вам лучше попридержать язычок…

– Да уж придержу, – сказала костюмерша, но, помолчав, продолжила: – Только странно это… Столько хороших актрис, а роль дали Зорькиной.

– Ну, хватит! – Петрушанская нетерпеливо прошлась по комнате. – Где мой костюм?!

Тамара вытащила булавки из платья Лионеллы:

– Закончили, можете снять… – и вышла из комнаты со словами: – Я в швейный цех.

Лионелла скрылась за ширмой и вдруг услышала голос Петрушанской:

– Возможно, это неправильно…

– Что именно? – поинтересовалась она.

– Передавать грязные сплетни.

– В этом вы правы.

– Тогда позвольте дать вам совет.

– Слушаю.

– Будьте осмотрительнее. В театре вам моют кости.

– Для меня это не новость… – Лионелла вышла из-за ширмы и внимательно посмотрела на Петрушанскую. – Или вы о чем-то конкретном?

– Валерий Семенович Мезенцев утверждает, что вы его любовница.

Лионелла ответила спустя недолгое время, когда обрела голос:

– Это вранье.

– Он говорит, что бывает в вашем особняке.

– Громко сказано. На самом деле – постоял возле ворот, – не без иронии заметила Лионелла.

– Не понимаю вас, дорогая. Если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрала Ольшанского.

– Передо мной такой выбор не стоит.

– Хотелось бы в это верить.

– Зачем вы об этом рассказали? Какая вам от этого польза?

– Ровным счетом никакой, – ответила Петрушанская. – Знаете хорошую поговорку? Предупрежден, значит, вооружен.

– А я здесь ни с кем не собираюсь воевать.

– А, вот и примерка! – В комнату вошла костюмерша с охапкой серой ветоши. – Раздевайтесь, Зинаида Ларионовна. Уж вам-то в этом тряпье корсет точно не нужен!

В гостиницу Лионелла поехала на такси. Откинувшись на спинку сиденья, смотрела в окно сухим грустным взглядом: город как город, на улицах автомобили, идут пешеходы, но ей здесь не рады. Любой другой, столкнувшись с таким противостоянием, сказал бы: «Ну его на фиг!» – и был бы прав. А Лионелла все еще на что-то надеялась.

Однако всякому терпению приходит конец, и в ее голову пришла хорошая мысль. Лионелла решила сказать водителю, чтобы подождал, забрать из номера вещи и укатить на такси в Москву.

Автомобиль тем временем сделал крутой поворот и, завершив остаток пути, въехал во двор гостиницы.

– Можете меня подождать? – спросила Лионелла.

– Могу, – ответил водитель. – Куда поедем?

– В Москву, – сказала она.

– Не-е-ет, – водитель замотал головой. – В Москву не поеду! Триста километров! Смеетесь?!

Он тронул автомобиль и выехал со двора.

Проводив его взглядом, Лионелла проронила:

– Значит, не судьба…

И ей вдруг стало так хорошо и спокойно, как будто судьба сама сделала за нее выбор, определив, что важнее.

Лионелла поднялась на свой этаж и зашагала по ковру к своему номеру. Уютную тишину гостиничного коридора разорвал пронзительный свист, вслед за этим раздался окрик:

– Эй ты! Подожди!

Она обернулась и увидела Кирилла Ольшанского.

– С ума сошел? – спросила она, однако, приглядевшись, все поняла: – Да ты в стельку пьян!

Ольшанский подошел ближе и схватил ее за руку:

– Что у тебя с Мезенцевым?!

– Ты на ногах не стоишь! – Она дернулась, но освободиться не смогла.

Кирилл прищурился и, глядя ей в глаза, прошептал:

– Как ты могла?..

– Отпусти!

– Разменяться на этого клоуна…

– Я закричу!

Рядом открылась дверь, и раздался тихий спокойный голос:

– Добрый вечер. – В коридор вышел Венявский и поинтересовался: – Вам нужна помощь?

Кирилл отпустил Лионеллу и зло проронил:

– Сами разберемся.

– Я не у вас спрашивал, – сказал Венявский и обратился к Лионелле: – Ну, так что?

– Спасибо, Арнольд Юрьевич. Справлюсь сама.

Венявский отступил, и дверь закрылась.

– Дурак ты, Кира, – сказала Лионелла и направилась к своему номеру.

Он тут же пошел за ней.

– Прости меня, Машка…

– Поверил какому-то трепачу.

– В театре только про вас и говорят.

– Плевать.

– Значит, ничего не было?

– Тебе надо протрезветь.

– Было или не было? – Кирилл придержал ее за руку.

– Сам-то как думаешь?

– Не было. – Он пьяно замотал головой. – Прости меня, Машка!

– Ну вот, заладил: прости да прости…

– Я люблю тебя. А ты сломала мне жизнь.

– Но сначала, Кира, я сломала свою, – грустно проронила она и, отомкнув дверь, скрылась в своем номере.

Есть много способов борьбы с вселенским унынием, но самый лучший для женщины – сделать идеальный макияж и надеть красивое платье. Так думала Лионелла, когда сидела утром у зеркала и смотрела на свое отражение.

Вдоволь налюбовавшись темными подглазьями, она провела щеткой по волосам. Постепенно оживая, пригладила брови и похлопала припухшие скулы пальцами. Нанесла на лицо тонкий слой тонального крема и припудрилась. Дальше в ход пошли румяна и коричневый карандаш для подводки глаз.