Анна Князева - Убийство в декорациях Чехова [litres]

Митрошников распорядился:

– Быстро! Двое – к Колесниченко домой! Двое – к сестре! По результату мне позвонить!

Протокол изъятия Лионелла и Кирилл подписывали в кабинете директора.

После подписания Ольшанский сразу ушел в декораторскую, а Лионелла спустя какое-то время покинула кабинет вместе с Митрошниковым. Понаблюдав за ним, она спросила:

– Вас можно поздравить?

– С чем?! – осведомился следователь с заметным «наездом» в голосе.

– У вас есть все, чтобы посадить Колесниченко.

– Как сильно вы ошибаетесь.

– Бросьте притворяться, я же все вижу.

– Рудольф Беляков состоит на учете в психоневрологическом диспансере: его показания ничего не стоят, – сказал Митрошников.

– На что же вы рассчитывали, когда приказали задержать костюмершу?

– Теперь это не имеет значения.

– Надеюсь, ее все же найдут, – проронила Лионелла.

– Я тоже надеюсь. – Митрошников обернулся к ней: – И кстати, когда вы в последний раз ее видели?

– Вчера после репетиции.

– Где это было?

– В костюмерной. Тамара делала мне примерку.

– О чем вы с ней говорили? – спросил он.

– О разном, – ответила Лионелла.

Митрошников остановился и с подозрением вгляделся в ее лицо:

– Точнее.

– Про Снегину говорили. Про то, что они были подругами.

– Еще о чем?

– Я спросила Тамару, для чего она соврала, сказав, что Кропоткиной звонила Вера Петровна.

– Та-а-ак… – По тому, как многообещающе Митрошников это сказал, было ясно: еще немного, и он взорвется.

Понимая, что ее ждет, Лионелла опустила голову и тихо договорила:

– Я сказала, что Костюковой тоже звонили и, что характерно, с того же самого телефона. Еще я сказала, что следствию известно, кто ей звонил.

– Вы ополоумели! – воскликнул Митрошников. – Вы хоть понимаете, что наделали?! Да вы же преступница!

Собрав в кулак все свое мужество, Лионелла вздернула подбородок и высокомерно заметила:

– Прошу не забываться.

– К черту все ваши просьбы! К черту вас самое! – Митрошников схватился за телефон и позвонил: – Васильев! Срочно гони к Костюковой! Не знаешь адреса? Ну так найди его и не задавай глупых вопросов! Как только найдешь, сразу вези сюда! – Отдав приказ, он взглянул на Лионеллу и устало сказал: – Молите бога, чтобы Костюкова была жива.

– Не смейте меня пугать!

– Костюкова знает, что ей звонила Колесниченко. Она единственный свидетель. Неужели вы этого еще не поняли?

– Это безосновательно… – начала Лионелла, но Митрошников на нее прикрикнул:

– С «левого телефона» могли звонить только двое: Колесниченко или ее сестра. В последней распечатке не было телефона Сироткиной. Отсюда вывод: сестры не было под рукой, и Колесниченко позвонила Костюковой сама. Она рассчитывала, что та будет молчать. Но вы любезно предоставили ей информацию о том, что она проболталась. Теперь Костюковой грозит опасность.

– Думаете, Тамара может ее убить? – спросила Лионелла.

– Она слишком далеко зашла, – сказал Митрошников и добавил: – Ей терять нечего.

Они вошли в вестибюль, где, беседуя, кружком стояли Петрушанская, Строков, Мезенцев и супруги Магиты.

Увидев следователя, все пятеро замолчали.

Вперед выступил Строков и обратился к Митрошникову:

– Нам нужно с вами поговорить.

– Кому конкретно? – угрюмо спросил следователь.

– Нам всем.

– Слушаю вас.

– Не здесь, – сказал Строков. – Пойдемте в репетиционную комнату.

Все начали подниматься по лестнице, Митрошников зыркнул глазами на Лионеллу и вполголоса приказал:

– Держитесь рядом, и от меня ни ногой!

Вере Петровне Магит пришлось отправиться на вахту и взять ключ от репетиционной комнаты. Все поднялись на третий этаж и, войдя в помещение, расселись вокруг стола.

Немного пошептавшись с коллегами, Строков обратился к Митрошникову:

– Нам бы не хотелось, чтобы в разговоре участвовал посторонний человек. – Сказав эти слова, он указал глазами на Лионеллу.

– Отпустить ее не могу. В случае чего возьмем с гражданки Баландовской подписку о неразглашении.

– Мы настаиваем…

– Это связано с делом Кропоткиной?

– Нет. Не совсем.

– Тогда поговорим в другой раз. Будет время – я позвоню.

Митрошников встал и направился к выходу. Лионелла, как привязанная, пошла за ним.

– Стойте! – воскликнул Строков. – Вернитесь, пожалуйста.

– Вдвоем? – уточнил следователь.

– Если настаиваете. Мы просим не переносить разговор и выслушать нас сейчас.

Митрошников и Лионелла вернулись и сели на свои места.

– Итак? – сказал следователь.

– Это касается гибели Раисы Снегиной.

– Явка с повинной? – чуть бравируя, с вызовом поинтересовался Митрошников. – Кто из вас пятерых ее убил? Попутно объясните, почему двадцать лет вы все молчали?

– По разным причинам… – осторожно вставила Петрушанская.

– Что касается вас, Зинаида Ларионовна, вы были вне подозрений. Никогда бы не подумал, что вы что-то скрываете.

– Хватит насмешничать, – одернула его Петрушанская. – Мы говорим о серьезных вещах. Будьте и вы любезны.

– Буду, – пообещал Митрошников и осведомился: – Кто будет говорить?

– Я начну первой, – сказала Зинаида Ларионовна. – Прежде чем обратиться к вам, мы проконсультировались у опытного адвоката. Он уверил нас, что срок давности по делу Снегиной давно истек.

– Пять лет назад, – уточнил следователь. – Чего ж раньше не обратились?

– Все дело в том, что недавние события и, главное, люди могут спровоцировать некорректные толкования этой истории.

– Какие, например? Ну-ну, давайте, давайте!

– Валерий Семенович Мезенцев сообщил, что в ночь смерти Снегиной видел рядом с ней Виктора Харитоновича. Этот факт, вырванный из контекста, может превратно истолковаться.

– А что же сам Виктор Харитонович? Почему он молчит?

– Должен признаться, – с усилием проговорил Магит, – что двадцать лет назад у меня были близкие отношения с актрисой Снегиной. – Он покосился на Веру Петровну, которая сидела с каменным лицом. – Был вечерний прогон, и мы с Раечкой, то бишь со Снегиной, условились задержаться в гримуборной, после того как все разойдутся.

– Все разошлись, – сказал следователь. – Что было дальше?

– Я принес с собой бутылку домашнего вина, мы расположились в гримерке, выпили, поговорили. Спустя какое-то время ее вдруг понесло на сцену. Она отправилась туда с бокалом вина, сняла туфли и вдруг начала танцевать.

– С чего бы это? Вы удивились?

– Нет, нисколько. Я слишком хорошо ее знал.

– Она была романтической натурой, – вставила Петрушанская. – Могла запеть ни с того ни с сего или читать стихи.

– Из опасения, что нас заметит охранник, я забрал из гримуборной свое пальто и сказал, что ухожу.