Нина Осмоловская - Игроки

Прошло лето, наступила осень, зима, опять начиналась весна, до окончания срока командировки Артема оставался ровно месяц.

В ту ночь Ирине приснился очень красивый сон. Они все вместе гуляют на свадьбе Артема. Он весел, играет задорная музыка, и Артем вприсядку лихо отплясывает «яблочко». Он то поднимается вверх над столом, то прячется под ним в веселом танце и лихо откидывает ноги в разные стороны. Рядом с ним красивая русоволосая девушка в венке из белых цветов, она сидит за столом и счастливо улыбается.

Ирина проснулась с каким-то непонятным чувством тревоги. День начинался, как обычно, и она в делах забыла и про сон, и про сына.

В полдень позвонил Генрих и сказал, что им надо срочно вылетать в Моздок, если она хочет успеть, то ей надо быстро ехать домой, взять необходимые вещи и документы, он ждет ее на военном аэродроме.

Ирина только спросила мужа: «Жив?». Тот коротко ответил: «Да».

Они молчали всю дорогу. Ирина молила Бога, чтобы Артем дожил до их приезда. Она не знала ни одной молитвы, но ее просьба к Богу была так искренна и трогательна, что нельзя было ей не помочь.

Она вбежала в палату. Артем лежал в самом углу, глаза его были закрыты. Ирина тихо прошептала: «Артем!». Сын открыл глаза, она не узнала его: перед ней лежал седой старик с запавшими глазами, обведенными черными кругами.

Ирина медленно, словно на ватных ногах, подошла к кровати, обняла сына, прижалась к нему и заплакала. Горько, по-детски всхлипывая.

Она ощупывала его худое тело, что-то в нем показалось неестественным и страшным, она откинула одеяло: вместо ног у Артема было две культи ниже колен.

«Где ноги? — закричала Ирина. — Где твои ноги? Что они сделали с тобой?» Артем ничего не ответил. Слезы текли у него по щекам, и он, как в детстве, ловил их языком и проглатывал.

Ирина упала перед ним на колени и молила, рыдая: «Прости, прости нас, сынок! Это мы с отцом во всем виноваты!» Артем уговаривал ее встать и шептал, что никто ни в чем не виноват. Такова судьба. Слава Богу, он остался жив.

Генрих стоял у двери, не решаясь подойти к сыну и взглянуть на его ставшее таким коротким тело. Он только почувствовал сильную острую боль между лопатками, и ему вдруг стало тяжело дышать. Генрих тихо сел возле двери.

Ирина подбежала к мужу, стала кричать, звать сестер. Прибежал дежурный доктор. Они вдвоем с Ириной подняли Генриха, переложили его на кровать и так отвезли в кардиореанимацию. У Генриха случился обширный инфаркт.

В Москву они все вместе вернулись через месяц.

Артем все никак не мог привыкнуть к своему новому состоянию инвалида.

Он ждал, когда сможет попробовать новые протезы, но врачи все тянули и откладывали. Он перечитал «Повесть о настоящем человеке» и теперь был настроен, как и Маресьев, научиться танцевать на протезах.

Артем ездил по дому на инвалидном кресле. Первое время у него все чаще появлялась мысль о самоубийстве. Он не мог жить в кресле, слишком это не вязалось с его мужским характером.

Больше всего Артема убивал тот факт, что все знакомые его бросили, отвернулись от него в самую трудную минуту. Рядом остались только родители. Институтские друзья в первое время еще приезжали, но потом их визиты стали все реже и реже. Любимая девушка вышла замуж.

Артем не мог позволить себе сидеть на шее у родителей. Он связался со своими старыми дворовыми друзьями, и те нашли ему «работу». Он теперь каждый день, как только родители уходили из дома, выезжал на своем самоходном кресле на дело.

Он выпивал полбутылки водки, спускался в метро и медленно двигался на инвалидном кресле по вагонам, прося милостыню. «Друзья» требовали от него всю дневную выручку, ему отдавали сущие копейки, да еще постоянно соблазняли выпить или покурить «травку». Артем слишком хорошо знал, чем это заканчивается, и потому держался из последних сил. К приходу родителей он уже был дома.

Так продолжалось два месяца, пока в вагоне метро его случайно не увидел ротный командир из соседней части. Он сразу узнал Артема. Друзья обнялись, на глазах выступили слезы. «Батя», так звали командира, попросил Артема больше не унижаться и пообещал ему финансовую поддержку. На следующий день он привез деньги. Их было не так много, но он обещал, что не оставит друга в беде и будет его регулярно навещать.

У Артема началась депрессия. Он лежал целыми днями, уткнувшись в стену, никого не хотел ни видеть, ни слышать. Пытался отравиться, но один раз, напившись снотворных таблеток, проспал двое суток, не просыпаясь, а во второй раз у него началась неукротимая рвота, и все таблетки благополучно эвакуировались из желудка.

Артем общался только со своими однополчанами. Ему помогли достать хорошие импортные протезы. Теперь он целыми днями учился на них ходить. Было трудно, сначала у него ничего не получалось, но он терпеливо, стиснув зубы, вставал снова и снова. Ирина смотрела на сына и вспоминала, как учила его маленького кататься на роликах. Он тоже сначала все время падал, но тут же поднимался и упрямо начинал все заново.

Наконец, он победил. Научился нормально передвигаться, а через несколько месяцев уже танцевал! Это была победа! Победа над собой и над страданием!

Надо было думать, как жить дальше. Артем созвонился со своими однополчанами, и те предложили ему работу в Фонде помощи солдатам, воевавшим в Чечне. Он прекрасно знал работу на компьютере, сидел целыми днями в Интернете, списывался с бывшими солдатами. Вел большую общественную работу.

Артем с головой ушел в новую жизнь. Он на собственном опыте знал, как это тяжело, когда тебя бросают без денег, без любви, без перспектив на будущее. Он много ездил, встречался с бывшими солдатами, искал любую возможность помочь семьям погибших и тяжелораненых. Не знал усталости, казалось, что сам он абсолютно здоров, и только родители видели, как у него болят культи ног, иногда он растирал их до крови.

Зато теперь Артем чувствовал свою востребованность. Он нужен и может помочь. Они с друзьями организовывали концерты и спектакли в пользу семей погибших солдат. Помогали женам и детям, отвозили одежду, обувь, деньги.

Артем за этот год многое увидел и многое понял. Он словно повзрослел еще на десять лет. Он и выглядел старше своих лет, голова его была совершенно седая.

Генрих теперь часто болел. После перенесенного инфаркта он стал очень бережно относиться к собственному здоровью. Требовал от Ирины, чтобы она готовила только полезные блюда, постоянно советовался с врачами, регулярно ездил в санаторий.

Из армии его комиссовали, он устроился работать в охрану и теперь дежурил через день, охраняя какой-то незначительный объект. Все остальное время он охранял собственное здоровье. Его отношения с женщинами постепенно угасали.