Нина Осмоловская - Игроки

Он уже еле ходил. Ариадна позвонила Алисе и рассказала, что Сергей умирает, она в отчаянии, не знает что делать, где его лечить. Ей предложили положить мужа в один из лучших московских хосписов, что она и сделала.

Алиса спросила, как туда проехать. Хоспис был построен всего год назад и находился за пределами Москвы. Она долго ехала на автобусе от конечной станции метро какими-то маленькими заброшенными поселками с покосившимися старыми домами, грудами мусора.

Была середина марта, но весна никак не могла вступить в свои права, шел мелкий снег, было промозгло, серо и неуютно. Алиса ехала и думала о том, что она не видела Сергея четыре года. Он не хотел ничего знать о ее жизни и жизни сына, а она вычеркнула его из своей. Теперь по какому-то странному стечению обстоятельств она должна навещать умирающего бывшего мужа.

Алиса вышла на конечной остановке автобуса, все пассажиры пошли к проходной больницы, она одна направилась в другую сторону. Рядом с больницей за ажурной кованой оградой стояло красивое кирпичное здание. Алиса нажала кнопку звонка, ворота со скрипом открылись, никто не спросил ее, кто она и откуда.

Алиса вошла в здание, надела обязательные бахилы и вошла в холл. В нос ударило запахом лекарств, старости, болезни, нищеты и, как ей показалось, смерти.

Перед ней был красивый и уютный холл — в центре стоял открытый рояль, мягкие диваны, большой аквариум с рыбками. По стенам висели картины. Над холлом шла галерея второго этажа. В холе никого не было, лишь в углу сидела гардеробщица и вязала.

Алису поразило безмолвие и тишина вокруг, словно она оказалась одна в какой-то неизвестной мистической стране: все умерли или куда-то исчезли, остались только она, охранник и гардеробщица.

Алиса спросила, как пройти к главному врачу, она по телефону договорилась о встрече, чтобы узнать истинное положение дел. Быть может, Ариадна чего-то не понимает или недооценивает. Ей сказали, что ее сейчас проводят.

Она не могла понять, почему ей так неуютно в этом здании. Все было новым, чистым, блестело, как на параде, и все-таки чего-то не хватало.

Провожающий охранник открывал двери ключом, пропускал Алису вперед, проходил сам и закрывал за ними двери. У Алисы был ощущение, что она где-то в тюрьме, на режимном предприятии или психбольнице.

Они поднялись на второй этаж. Охранник усадил ее у двери, ждать главного врача. Через несколько минут ее пригласили в кабинет. Галина Сергеевна была очень мила, тиха, задумчива, разговаривала как-то подчеркнуто вежливо и спокойно, как с душевнобольной.

Она просила Алису не пугаться вида Сергея, он очень изменился за последние недели, не говорить с ним о болезни, постараться отвлечь его от грустных мыслей. Объяснила, что дни его сочтены, сколько осталось, никто точно не знает, но если есть какие-то проблемы с собственностью, то надо срочно решать все вопросы, касающиеся наследства.

Галина Сергеевна сама проводила Алису в палату.

Алиса вошла и испугалась. Сергей сидел за столом, на его лице остались живимы только глаза, в них застыла какая-то нечеловеческая тоска. Казалось, что он смотрит откуда-то из потустороннего мира.

Он встал, Алису удивил его внешний вид: большая голова на тонкой шее выглядела какой-то по-детски беспомощной, неестественно большой живот перетягивал фигуру вперед, и он, как беременная женщина, откидывал спину назад, чтобы сохранять равновесие. Лицо его было желтым, кожа сухой и тонкой.

Они обнялись. Алиса поймала себя на том, что испытывает какое-то неуловимое чувство брезгливости, ей были неприятны его касания и его запах. Сергей сразу это безошибочно почувствовал.

Они сели за стол. Галина Сергеевна ушла. Сергей смотрел на Алису, и слезы медленно катились по его небритым щекам. Он даже не пытался их скрывать.

Алиса держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться. «Вот видишь, — сказал Сергей, — как нам пришлось с тобой встретиться. Ты, наверное, думала, что мы уже с тобой никогда не увидимся».

Алиса молчала. Ее охватил животный страх. Больше всего ей хотелось выбраться отсюда, не видеть Сергея, не дышать этим тяжелым воздухом, не ощущать это незримое присутствие смерти. Только оказавшись так близко к последней черте, начинаешь понимать и ценить жизнь.

Сергей был рад Алисе. Он тяготился своим состоянием, болезнь еще не исказила его ум, он все чувствовал и все понимал, и от этого становилось еще хуже.

Алиса задавала какие-то банальные вопросы о том, как здесь кормят, чем он занимается на досуге. Сергей засмеялся и сказал, что у него теперь один сплошной досуг, и он совершенно свободен от проблем и забот. Его теперь волнуют только примитивные желания, как сходить в туалет или избавиться от сильных болей, которые все чаще возникали у него.

Алиса слушала, смотрела и не узнавала в этом похудевшем, постаревшем, но по-прежнему сильном и властном человеке своего бывшего мужа и так горячо любимого когда-то человека.

Сергей рассказывал, что многое из того, что раньше казалось важным и значимым, пришлось просто забыть. Теперь жизнь диктует свои жестокие законы поведения. Он часто философствует о смысле жизни с местным священником — отцом Николаем.

Сергей никогда не был верующим человеком, за время болезни он многое пересмотрел в своей жизни, понял, что жил совершенно неправильно. Сейчас он многое вернул бы, многих ошибок не совершил, но с другой стороны, в религии не так страшно согрешить, гораздо важнее раскаяться в своем грехе и просить прощения у Всевышнего.

Отец Николай объяснял ему православный взгляд на онкологию. Он говорил, что злокачественное заболевание имеет своим назначением «извещение» человека о том, что ему предстоит путь в Царствие Божие. Время жизни его исчислено, отмерено, и Господь принял решение отозвать его душу к Себе в Вечность. Словно свыше прозвучал удар в колокол, призывающий к покаянию за всю прожитую жизнь. Отец Николай и окрестил его в маленькой часовенке при хосписе. В детстве родители не удосужились сделать это.

Сергей говорил спокойно, ровно, словно читал лекцию. Он сказал, что во многом виноват перед Алисой и маленьким Митей. Это из-за него малыш растет без отца и, наверное, Господь его наказывает за все грехи.

Алисе нестерпимо хотелось выйти на улицу. Она спросила Сергея, можно ли ему гулять, тот с радостью согласился.

Из палаты дверь вела прямо в больничный парк. Сергей неторопливо оделся. Он теперь все делал неторопливо, потому что спешить было некуда.

Они шли по дорожке. Весна в этом году запаздывала. Шел противный мокрый снег, он залеплял глаза, рот, нос. Алиса забеспокоилась, не простудится ли Сергей. Он как-то нервно рассмеялся. «Алиса, ты знаешь, я впервые в жизни ничего не боюсь, а главное, я не боюсь смерти, отец Николай смог убедить меня, что только там, за чертой нас ждет настоящая жизнь, а то, что здесь — это все суета сует».