Нина Осмоловская - Игроки

Ласточки тащили в гнездо то червячка, то букашку, вкладывали их буквально в рот орущим птенцам и улетали снова. Казалось, что птенцы, как бездонная бочка, готовы поглощать пищу буквально без перерыва…

Елена Васильевна снова взялась за перо. Жизнь в маленькой сибирской деревушке была трудной и нерадостной. В начале условия их жизни были очень тяжелыми, буквально тюремными. Лиза не любила вспоминать об этом времени и старалась не рассказывать дочери о ее тюремном детстве.

Елена Васильевна помнила себя уже где-то с четырех-пяти лет. Когда в 1941 году началась война, Лиза пришла к начальнику лагеря и попросила направить ее на фронт. Тот только цинично спросил: «А куда ты дочку денешь? Кому нужно твое барское отродье? Ты хочешь ее отдать в приют?» Лизу напугала такая перспектива, и она осталась в лагере. Елена Васильевна тоже старалась не вспоминать эти тяжелые годы.

С началом войны в их лагерной жизни наметилось какое-то послабление, они уже жили не в бараках, а в поселке, среди таких же несчастных женщин, в простом деревенском доме, где кроме хозяйки, в комнатах ютились еще шесть человек.

Из детства вспомнился грустный эпизод: у нее были очень красивые вьющиеся длинные волосы, но в поселке началась эпидемия тифа, и ее безжалостно обрили наголо. Лена плакала горькими слезами, ей казалось, что теперь ее никто не полюбит, и она останется навсегда такой страшной с бритой головой.

Елена Васильевна хорошо помнила, как в годы войны все внимательно следили за сводками с фронта. В клубе висела карта, куда каждый день втыкали флажки, обозначавшие освобожденный город. Несмотря на все тяготы и трагические события, жизнь продолжалась. Лену надо было растить и учить. Она была умной и красивой девочкой. Жила мечтами, рисовала в своем воображении картины красивой сытой жизни и фантазировала, фантазировала, Лиза только изумлялась этому романтическому настрою дочери.

Наступило время идти в школу. В их простой деревенской школе им преподавали кандидаты и доктора наук. Вокруг было много умных образованных женщин. Работа в школе считалась одной из самых лучших и престижных.

В деревне все мужское население забрали на фронт, поэтому женщинам пришлось взвалить на свои плечи и всю тяжелую мужскую работу. Лиза научилась запрягать лошадь, боронить, сеять. Елена Васильевна в своем детстве видела и нищету, и болезни, и смерть.

Лиза очень боялась за дочь, считала себя виноватой в том, что ей уготована такая тяжелая судьба: с самого рождения жить в тюрьме, чем же она, маленькая хорошенькая девочка, виновата перед этим строем. Но рядом с ними жили сотни таких же несчастных и обездоленных женщин.

Елена Васильевна только потом, когда выросла, поняла, как вдвойне трудно было ее матери. Она могла остаться в Париже или выйти замуж и уехать в Америку, как ее сестры, но она выбрала своего Васю и прожила с ним пять счастливых лет. В поселке сплошь были молодые, умные и красивые женщины, но все они жили вдали от семьи, любимых мужей, да и мужья практически у всех были расстреляны.

Лизе, как и всем остальным, надо было раз в неделю ходить отмечаться к начальнику охраны лагеря. Тот буквально устроил у себя гарем из красивых молодых женщин, требуя любви то от одной, то от другой. Женщины ненавидели его, и никого не удивило, что через полгода он погиб, замерзнув в снегу. Он был мертвецки пьян и заснул прямо на улице, не дойдя сто метров до своего дома. Все праздновали его смерть как большой праздник.

После войны все надеялись, что им разрешат вернуться домой, но освобождение пришло только в 1953 году после смерти Сталина.

Лиза с семнадцатилетней дочерью вернулась в Москву. И теперь обе уже смотрели на родной город широко открытыми глазами.

Удивительным было то, что Лизе дали маленькую семиметровую комнатку в том самом особняке на Большой Никитской, где она провела свое детство. В этой комнате когда-то жил дворник. Но их радости и счастью не было предела.

Елизавета Павловна и Лена жили в коммунальной квартире, в маленькой комнатке, но это была свобода, которую обе так долго ждали. Лиза с удивительным вкусом обставила их маленькое жилище. Комнату украшали коврики, салфеточки, вышитые картинки в рамках. Из красочных открыток она делала вазочки и шкатулки.

На столике стояли «слоники» — набор деревянных фигурок, которые в то время были непременным атрибутом счастливой семейной жизни. На стенах висели фотографии известных актеров и фотооткрытки с букетами цветов, целующимися голубками и с трогательными надписями: «Люби меня, как я тебя», «Счастлив тот, кто честно любит».

В середине комнаты стоял круглый стол, за ним Лена занималась, а Лизочка печатала, и кушали тоже на нем. Над столом висел оранжевый абажур, свет от которого делал комнату уютной и трогательной. У Елизаветы Павловны была маленькая узкая кровать, а Лена спала на раскладушке. В углу стоял маленький буфет. Все было маленькое, как будто игрушечное.

Елизавета Павловна первым делом купила швейную машинку, и ее дочь всегда была самой нарядной и красивой среди подруг.

Елена Васильевна хорошо помнила, как они ходили к соседке смотреть телевизор. Все жильцы усаживались перед маленьким экраном с увеличивающей линзой, заполненной водой, и с восторгом смотрели передачи.

После маленькой сибирской деревушки Москва потрясла обеих своей красотой и величием. Лена знала о Москве по рассказам матери и ее подруг, которые жили рядом с ними.

Лизина подруга по ссылке — Мария Семеновна — кандидат искусствоведения много рассказывала школьникам о Москве и Ленинграде, о художниках, писателях, и об искусстве вообще. Показывала репродукции и слайды известных картин.

Лена была очень неплохо образована, и теперь ей оставалось только определиться в своих желаниях. Но все оказалось не так просто. Она числилась дочерью «врага народа», и это не давало ей права поступать в любое высшее учебное заведение. Лена неплохо рисовала, и она легко поступила в художественное училище.

Московская жизнь захватила обеих женщин. Они ходили гулять на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку, в парк культуры и отдыха, очень любили кино и театр. Охотно участвовали в праздничных демонстрациях, собраниях и митингах трудящихся. Они были очень дружны между собой — мать и дочь. Елизавета Павловна выглядела моложаво, и все их принимали за сестер.

Леночка хорошо помнила, как у нее буквально закружилась голова от обилия продуктов и запахов вкусной еды, витавших в воздухе, когда она впервые вошла в Центральный Елисеевский гастроном. Затем открылся ГУМ, это стало еще одним потрясением для Елены.

Елизавета Павловна устроилась машинисткой в издательство. Она брала и домой рукописи для перепечатки. Работала днем и ночью, чтобы прокормить себя и дочь.