Владимир Престолов - Рекрут

Петухов слегка замялся.

— Не волнуйтесь, порядок такой.

— А, — понимающе протянула Надежда Макаровна, хотя никогда такого не было, чтобы сантехникам требовалась домовая книга. — Вам принести?

— Будьте любезны.

Надежда Макаровна заспешила в комнату, где у нее хранились все документы, бросив на ходу водопроводчику, чтобы он шел за ней.

— Хорошо.

Однако Миха не сразу последовал за хозяйкой, он успел ловким движением руки открыть замок входной двери и только после этого не спеша засеменил за безалаберной женщиной, остановившись в ожидании перед входом в комнату, внимательно оглядывая все, что в ней находилось.

— Вот, пожалуйста, — протянула Надежда Макаровна книгу дотошному сантехнику, который по-прежнему был благодушен и весел.

Наскоро пролистав документ, сантехник вернул книгу хозяйке.

— Все в порядке! — подмигнул он. — Простая формальность, хозяйка. — Петухов был доволен, ордена и медали лежали на месте, а рядом с ними сверкнуло кое-что еще…

Надежда Макаровна удивленно посмотрела на весельчака, однако ничего не сказала.

— Теперь перейдем на аварийный объект, — прищелкнул гость языком и направился уверенным шагом в ванную комнату.

Надежда Макаровна последовала за ним.

— Так, — задумчиво протянул Петухов, почесав затылок, — работы здесь непочатый край.

От открыл краны, заглянул под чугунную ванну на высоких ножках и тяжело вздохнул, словно должен был опуститься в шахту.

— Работы на целый день, хозяйка, — предупредил Петухов женщину, — да и то успеем ли… На обед сходить нужно и, возможно, крутануться в ЖЭС.

— Да вы уж постарайтесь, — взмолилась пенсионерка и, поняв его намек, добродушно добавила: — а я на стол соберу и пообедаем вместе под сто грамм.

Петухов удивленно посмотрел на строптивую пенсионерку, которая своими вызовами допекла его. Глаза его загорелись, но, вспомнив о деле, он вежливо отказался от угощения.

— На работе мы, — серьезным тоном произнес Петухов, от которого разило перегаром за версту.

— Так для аппетита, — покраснела Надежда Макаровна, не зная что и сказать.

Петухов махнул рукой, словно пропивал последние подштаники в азартной игре.

— Ладно, мать, уговорила! — смягчившись, согласился он, — Только после работы.

— Как скажете, — обрадовалась женщина.

— Вы идите по своим делам на кухню, а я тут уж сам справлюсь, — засуетился вдруг Петухов, заслышав глухие шаги где-то внизу. — Я сейчас под ванну полезу, посмотрю что там да как, а вы дверь прикройте, чтобы мы не мешали друг другу.

— Конечно, конечно, — согласилась удивленная женщина.

Петухов на всю катушку открыл краны в ванной, вода полилась, загудела, зашумела. Водопроводчик открыл пробку слева и, подвинув за стиральную машину свой чемоданчик, заглянул под ванну. Между дном ванны и бетонным полом зазор был небольшой, но все же можно было протиснуться к ржавым трубам и посмотреть, откуда сочилась вода…

Надежда Макаровна поплотнее закрыла дверь в ванную, из которой доносился гул и шум падающей воды, и направилась на кухню.

Старший лейтенант не спеша брел по переулку Багратиона, иногда заглядывая в подворотни, но не придавая особого значения тому, что там происходит. За долгое время службы он привык отличать баловство от хулиганства, точно определяя криминальную ситуацию.

Его мысли были заняты неожиданным визитом в участок гражданки Лефтовой, пенсионерки из дома номер шесть… Собственно говоря, неожиданным его не назовешь, квартиросъемщица и раньше была неугомонной и воспринимала в «штыки» разные огрехи, вечно влазила не в свои дела с предложениями и советами, учила администрацию тому, чего сама толком не знала и в чем мало смыслила. Глотова это раздражало. То она накатает «телегу», что молодежь собирается в подъездах, то мужики «забивают козла» во дворе, матюкаясь и распивая спиртные напитки, что пагубно отражается на воспитании подростков, и так далее и тому подобное.

Одним словом — достала! Но, с другой стороны, участковый понимал, что старая учительница права, однако как он уследит за всем, если самим жильцам было на все наплевать. Конечно, старший лейтенант как мог боролся с беспорядками, но было много причин, по которым он не в состоянии был решить эти проблемы в одиночку.

Теперь возникла новая проблема. Дом по плану должен был реконструироваться. Многие жильцы уже переехали на новые квартиры, а другие, которых осталось раз-два и обчелся, сидели на чемоданах. Двор опустел. Лефтова же с удвоенной энергией стала атаковать участкового. Пожилая одинокая женщина вдруг стала жаловаться, что ее преследуют, что в городе орудует мафия, ей угрожают и хотят убить.

Вот и сегодня Надежда Макаровна Лефтова заявилась в участок ни свет ни заря и наговорила столько страхов, что старший лейтенант, устав выслушивать жалобы и домыслы нервной женщины, подал ей чистый лист бумаги и попросил изложить свою историю письменно.

Одного листа бумаги не хватило и пришлось выдать второй. Только после того как испуганная и недовольная пенсионерка написала заявление, она успокоилась и удалилась.

Участковый Глотов долго размышлял над тем, что ему предпринять в данной ситуации и, не найдя ничего лучшего, позвонил в вышестоящую инстанцию…

— Алло, — донесся из телефонной трубки усталый строгий голос, — слушаю вас!

— Доброе утро, — поздоровался участковый, — старший лейтенант Глотов.

— Доброе, — недовольно буркнул начальник. — Только, думаю, Глотов, оно не очень доброе, коли звонишь спозаранку.

Глотов слегка откашлялся, соображая, как преподнести информацию старшему по званию.

— Дело тут такое, — начал старлей.

— Да не тяни ты, Глотов, — недовольно бросил начальник, слегка повысив голос. Участковый сразу перешел к делу:

— Пенсионерка Лефтова написала заявление!

— Что за Лефтова?

— Ну та неспокойная учительница из дома номер шесть по переулку Багратиона, — доложил старлей.

— A-а, та, — протянули в задумчивости на другом конце провода, — понятно, понятно…

— Оставила заявление и просила разобраться…

— Ну так и разберись!

Старший лейтенант провел ладонью по усатому лицу и покачал головой.

— Вы же знаете ее, она не остановится, — объяснил Глотов, — она дальше пойдет…

На другом конце воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь недовольным сопением. Участковый терпеливо ждал, подперев телефонную трубку к уху погоном, и водил ручкой по бумаге.

Наконец, начальник «проснулся».

— Слушай, Глотов, а что она там настрочила в своем заявлении? — спросил он.

Участковый пожал плечами и скорчил ехидную гримасу на недовольном усатом лице.