Арина Тарелкина - Убийство как по маслу

– Ты домой? – недовольно проворчал Макс, явно мечтающий меня выпроводить.

– Вот еще! – Я уселась на узкий диванчик и закинула ногу на ногу. – Ну уж нет.

– Вообще-то это служебный фургон, и мы на задании. Посторонних здесь, по определению, быть не должно. Тем более тебя – ты лицо заинтересованное, само твое присутствие компрометирует процесс, и хороший адвокат…

– Знаю-знаю. Подвергнет добытые улики сомнению, а то и вовсе добьется их исключения из дела. Но, во-первых, тебе об этом нужно было подумать раньше – я уже здесь. Во-вторых, мы же не в Америке – кто в нашем суде будет обращать внимание на подобные мелочи. Ну, и в-третьих, – я подмигнула парню, сидящему за пультом, – никто никогда ни о чем не узнает. Да, Володя?

– Я Сергей, – спокойно парировал коллега Коломойского.

– Ах, оставьте, это такие мелочи, – в моих глазах плясали озорные чертенята, – давайте, мальчики, лучше перекусим. – Моя рука нырнула в большую сумку и достала оттуда запотевший контейнер.

– Это то, о чем я думаю? – Володька-Сергей сглотнул слюну.

– Оно самое, друг мой Вова. Брось, – я выставила вперед ладонь, – побудь немного Вовой. В жизни всегда найдется место игре.

– Какой «поедим»? – вскричал недовольно Максим. – Он уходит!

Коломойский нажал кнопку рации и сквозь треск поинтересовался у невидимого коллеги:

– Женя, ведете?

– Да, Максим Сергеевич, – отозвался невидимый Женя. – Все в порядке.

– Не упустите и не спалитесь, – приказал Коломойский-начальник.

– Никак нет, Максим Сергеевич! – и эта фраза, и шутливый тон таинственного Евгения выдавали в нем человека, не лишенного чувства юмора. На какую-то секунду мне даже захотелось с ним познакомиться. Пришлось напомнить себе о собственной социофобии, симптомы которой, впрочем, проявлялись все реже, что меня сильно тревожило, – нельзя подпускать к себе близко людей, от них ведь хорошего не жди. Ну, ничего… Скоро все закончится, и жизнь вернется в привычное русло: только я и Алена. И никаких мужиков поблизости! Включая (тем более) незнакомого мне Женю.

Между тем картинка на мониторе стремительно менялась – мелькали дома, люди и машины, некто по имени Евгений вел видеонаблюдение за Стасом. Его белая куртка и кроссовки то скрывались в толпе, то снова появлялись на экране. Парни дело свое знали. Интересно, что будет, когда оператор нырнет в метро? Или у полицейских своя, выделенная связь и сигналу не грозит изоляция подземелья?

Оказалось, что и они люди. Пусть и наделенные кое-какими привилегиями. Стоило Бероеву оказаться на станции, как картинка замигала, а затем и вовсе сменилась сплошными помехами. Серый экран шипел, отказываясь показывать объект наблюдения.

– Женя, ты его видишь? – нервно просипел Коломойский в рацию.

– Да, Максим Сергеевич.

– Не упусти смотри. Куда он направляется?

– Сел на желтую ветку, направляется в сторону Рассказовки.

– Рассказовка, Рассказовка. Что у нас там?

– Да какая разница, – я махнула рукой. Он же необязательно до нее доедет. Давайте я вас все-таки покормлю.

– Максим Сергеевич, – в голосе Володьки-Сергея звучала мольба. – С самого утра сидим без перекуса. Смотрим, как эти, – кивок в мою сторону, – еду свою готовят.

– Ладно, – Коломойский сменил гнев на милость. – Валяй, доставай свои итальянские бутерброды. Нам бы чего существеннее, чем хлеб с баклажанами, но на безрыбье…

– Зря ты так, – я слегка обиделась. Тут два вида сыра: пармезан и моцарелла. Кроме того, лук, чеснок и томаты обжаривались на масле. Баклажаны в нем так вообще чуть не утонули. Только представь, как это сытно! Да погодите вы! Кто же такую красоту руками ест. Это что вам, нарезной батон с любительской колбасой и пластмассовым сыром?

Я достала из сумки льняную салфетку, огляделась по сторонам – в узком пространстве рабочего фургончика не разгуляешься. Вздохнула. Расчистила место на сиденье рядом с собой. Расправила льняные складки. Так. Теперь три тарелки. Ненавижу пластик и непременно воспользовалась бы фарфором, но в последний момент передумала. И правильно сделала – здесь бы он смотрелся примерно как Волочкова в сельском клубе.

Тарелки, вилки, ножи. Теперь само блюдо – изысканный хлеб, язычки баклажанов, обжаренные в оливковом масле, томатный соус с луком и чесноком, пармезан и моцарелла, запеченные вместе до полуобморочного состояния. Такого, когда еще не в коме, но уже и не бодрячок. Как только сыр «поплыл», достаем противень из духовки.

Мои кулинарные эксперименты не всегда безупречны, но сегодня я была в ударе – закуска удалась!

Что ж, сделала, что могла, и пусть эти варвары попробуют проигнорировать хорошие манеры – благородный итальянский синьор Бутерброд чрезвычайно оскорбится. Елки! Чуть не забыла про водителя. Передав и ему тарелку, с чувством выполненного долга и глубокого удовлетворения я откинулась на спинку и приготовилась наслаждаться – нет ничего более приятного для творца, чем благодарное урчание людей, наслаждающихся приготовленным им блюдом. Ну же, ребята, не обманите мои ожидания.

И они не обманули.

Игнорируя столовые приборы и всякие приличия, они вгрызлись в бутерброд, словно средневековые викинги в баранью ногу. Наверное, так выглядит голодный лев, когда терзает жертву – кровь, слюни, сопли во все стороны. По всему видно, парни давно не ели.

– Черт, – выругался Коломойский так эмоционально, будто нашел в бутерброде иглу. Причем со своей смертью. – Леха, потише нельзя? – это уже водителю.

– Извините, Максим Сергеевич, – прошамкал тот набитым ртом. – Кочка.

Читатель, знай! Я не одобряю подобное поведение за рулем. Просто у нас выхода не было – требовалось догонять Стаса, который и без того имел фору в виде метро.

– Кочка у него, – проворчал Максим, – а с меня теперь жена шкуру спустит. Будет пилить за это пятно, – мужчина яростно тер рубашку льняной салфеткой, но единственное, чего добился, так это увеличения масштаба бедствия – небольшая капля томата превратилась в огромное розовое озеро. Прямо на груди. На том месте, где сердце.

– Соль есть?

– А то! – чувствуя себя Мэри Поппинс – ну, чистые дети же! – я достала солонку. – Дай помогу, – узкое пространство фургона сближает. В буквальном смысле – здесь все на расстоянии вытянутой руки, так что мне даже с места сойти не пришлось. – Не переживай, – сказала я тихо. – Хочешь, заедем после всего ко мне, я постираю, а сушилка за полчаса с тонкой рубашкой управится.

Быстро стрельнув взглядом в сторону коллеги, Максим отрицательно покачал головой и прошептал одними губами: «Потом».

Между тем Вова-Сережа закончил трапезу и потянулся за многострадальной сервировочной салфеткой. Говорю же – варвары.